стать царем в случае переворота.[151]
В то же время в Петербурге и Москве не менее двух раз в месяц руководящие члены «Верховного совета» обсуждали вместе со своими французским (посол М. Палеолог) и английским (посол Дж. Бьюкенен) наставниками планы скорейшей замены царя более эффективным правлением, которое, как полагали в Париже и Лондоне, могло бы активизировать участие России в войне против Германии и в то же время поставить под контроль брожение в стране, угрожающее вылиться в революцию. «В Москве масоны собирались в частных домах и квартирах у П. П. Рябушинского, у Кусковой и Прокоповича, у Коновалова (в его загородном доме), у Челнокова, Долгорукова, Гучкова и др., в Петербурге — в отдельных кабинетах в ресторанах «Контан» и «У Донона», а также у Орлова-Давыдова, у Федорова, у Половцева, у Меллер- Закомельского, Горького и др., — отмечает Н. Берберова. — В 1916 г. на собраниях в квартире Горького возникает «морской план» дворцового переворота. (Планировалось заманить Николая II с супругой на военный корабль, интернировать их там и отправить в Англию. Но против этого восстали английские монархи. Ведь Николай II был им родственником. —
Из трех братьев Рябушинских, состоявших в масонских ложах, Павел Павлович, о котором упомянуто выше, был наиболее влиятельным: председатель московского Военно-промышленного комитета, член Государственного совета, издатель московской газеты «Утро России», близкий друг Бьюкенена. М. Челноков — московский городской голова, кадет, главный уполномоченный Всероссийского союза городов, 1 марта 1917 года был назначен «комиссаром» Государственной думы. Павел Долгоруков, князь, член ЦК партии кадетов, ее председатель в 1915 году. Основал в 1909 году в Москве масонское «Общество мира». К 1911 году оно насчитывало 324 «брата». (Петербургский филиал «общества» возглавлял М. Ковалевский.) М. Федоров, кадет, финансист, думец. П. Половцев, член «Верховного совета», масон 33-й степени, генерал-майор, сменил Корнилова на посту командующего Петроградским военным округом, затем начальник штаба так называемой «Дикой дивизии» на Кавказе, бежал из России в 1918 году. В. Меллер- Закомельский, барон, председатель Петроградской земской управы, член Государственного совета, председатель «прогрессивного блока» в Государственной думе.
М. Горький, его первая жена Е. Пешкова и Зиновий Пешков (брат Я. М. Свердлова) интересовались в то время масонством. Е. Пешкова состояла в одной из лож, созданных в Нижнем Новгороде («Железное кольцо»). З. Пешков позже получил высшую степень шотландского масонства.
Глава 10
И грянул семнадцатый год
В феврале (ст. стиль) 1917 года в России в течение восьми дней была свергнута династия Романовых. Произошла буржуазно-демократическая революция. После Февральской революции по всей стране возникли Советы рабочих и солдатских и крестьянских депутатов. Тем временем русская буржуазия стремилась воспользоваться плодами революции в своих целях. Для этого она использовала все силы, включая и масонские организации. Было создано Временное правительство.
Несмотря на сравнительно широкий охват и временами лихорадочную активность, «братьям» удавалось избегать огласки. В 1917 году «общество оставалось сугубо тайным, может быть, даже еще более засекреченным, чем до революции: в первый состав Временного правительства (март — апрель) входили десять «братьев» и один «профан», который многое понимал и о многом догадывался… — писала Н. Берберова. — Это был, конечно, Павел Николаевич Милюков».[153]
Именно он в своих воспоминаниях проговорился о наличии тайной организации.
П. Милюков, историк, бывший лидер партии кадетов, первый министр иностранных дел во Временном правительстве, и в самом деле не был масоном («не люблю мистики», отвечал он на приглашения вступить в «братство»), но, разумеется, как никто другой знал подноготную событий. (А позже, в эмиграции, судя по архивам, тоже вступил в «братство».)
Его мемуары увидели свет в Нью-Йорке в 1955 году, через двенадцать лет после смерти автора.
Отмечая ведущую роль Керенского, Некрасова, Терещенко и Коновалова во Временном правительстве, Милюков писал: «Все четверо очень различны и по характеру, и по своему прошлому, и по своей политической роли; но их объединяют не одни только радикальные политические взгляды. Помимо этого они связаны какой-то личной близостью, не только чисто политического характера, но и своего рода политико-морального характера. Их объединяют как бы даже взаимные обязательства, исходящие из одного и того же источника… Дружба идет за пределы общей политики. Из сделанных здесь намеков, — подчеркивал Милюков, — можно заключить, какая именно связь соединяла центральную группу четырех. Если я не говорю о ней здесь яснее, то это потому, что, наблюдая факты, я не догадывался об их происхождении в то время и узнал об этом из случайного источника лишь значительно позднее периода существования Временного правительства».[154]
Милюков не назвал «масонскую» связь, но в контексте мемуаров она явно подразумевалась. Во всяком случае, те, кому адресовался намек, поняли его сразу и были глубоко взволнованы. Ибо масонские тайны, как бы глубоко и давно они ни были погребены, всегда предмет исключительных забот «братства», стремящегося сохранить в глазах общества свой аполитичный, «гуманитарный» облик.
Из США в Швейцарию, где проживала восьмидесятивосьмилетняя Е. Кускова, срочно прилетел семидесятишестилетний А. Керенский. «Я провела всю пятницу с Керенским, — писала Кускова 20 января 1957 года Л. О. Дан, вдове меньшевика Дана, сестре Мартова. — Нам пришлось обсудить, что делать в связи с тем, что Милюков упомянул о той организации, о которой я рассказывала тебе». Было решено, что Керенский ответит на «туманное замечание» в предисловии к своей книге, «не упоминая никаких имен», «Обязательно нужно остановить, — хлопотала Кускова, — если это возможно, сплетни в Нью-Йорке». И объясняла: «Еще живы люди, больше того, очень хорошие люди, и нужно позаботиться о них». А в письме Вольскому Кускова писала (15 ноября 1955 года): «У нас везде были «свои люди». Такие организации, как «Свободное экономическое общество», «Технологическое общество», были пронизаны ими сверху донизу… До сих пор тайна этой организации не раскрыта. А она была громадной. Ко времени Февральской революции вся Россия была покрыта сетью лож. Многие члены находятся здесь, в эмиграции, но они все молчат. И они будут молчать, ибо в России еще не умерли люди, состоявшие в масонских ложах. (Примерно то же самое Кускова писала Г. Аронсону. Меньшевик, некоторое время масон (в 1913 году его привел на закрытое собрание Витебской ложи, где выступали А. Керенский, Марк Шагал), Г Аронсон в эмиграции выпустил книги «Россия накануне революции», «Книга о русском еврействе». Одним из первых затронул тему масонства в канун революции. Кускова колебалась в письмах к нему. То признавала влияние масонства, то полемизировала с его статьями, считая, что они могут нанести удар по «живым». Ее письма были опубликованы Аронсоном в 1959 году в «Новом русском слове», газете, издающейся в США, уже после смерти (1958 г.) Е. Кусковой. Беседы с Аронсоном явились одним из мотивов, побудивших Н. Берберову заняться более глубоким исследованием данной темы.)
Можно было бы продолжать приводить свидетельства других участников событий, скажем Чхеидзе и Гальперна, князя Оболенского, Николаевского, пусть скупые, но существенные. Но и так очевидно, что в главном они совпадают: «Верховный совет» включал авторитетных по тем временам политических лидеров, денежных воротил. Во все составы Временного правительства были включены ведущие деятели «Верховного совета».
Думается, что причиной чрезвычайного волнения Е. Кусковой и срочного прилета из-за океана к ней Керенского были не только и не столько забота о сохранении масонской тайны, как таковой и боязнь, что кому-то из остатков масонства это может повредить. Откровения П. Милюкова были опаснее всего для них
