целью было расшибить меня, то в будущем желательно не делать этого собственным телом, а воспользоваться тем же камазом.
Его ирония показалась мне до чертиков забавной и вдруг, ни с того ни с сего, я истерически захохотала. Стоит ли говорить, что я полностью сознавала при этом, насколько выгляжу непристойно и глупо, но ничего не могла с собою поделать, даже головная боль, тошнота, не сгибающиеся колени и тело, словно побывавшее под прессом не стали помехой. На глаза навернулись слезы и чтобы хоть как-то себя унять, я закрыла лицо руками.
– С вами точно все в порядке, – переспросил Кирилл.
Я кивнула, делая быстрый вдох.
– Это нервная система пытается отыскать баланс, – прокомментировал он мое идиотское состояние, за что я была ему премного благодарна.
Еще не успев отделаться от первого неприятного впечатления, хорошо запомнившееся от предыдущей встречи, я принужденно улыбнулась, но его проницательные синие глаза, холодные, как льдинки, казалось, видели меня насквозь, достаточно им взглянуть лишь мельком.
Он оставил побитый мотоцикл под подъездом и похромал следом за мной.
Поднимаясь на свой этаж, я ощущала совершенную неправдоподобность сложившейся ситуации. Второй раз в жизни вижу этого человека, он едва не убил меня только что, и вот я веду его в свою квартиру. Пока открывала замок непослушными еще руками, молодой человек стоял рядом и чуть искоса разглядывал меня. На его лице не доминировало никаких эмоций.
«Если он окажется хладнокровным убийцей, то я в пору сгожусь на роль его жертвы. Что помешает ему прикончить меня прямо здесь, в моем собственном жилище? Разве я способна опираться?..»
Но замок в это время услужливо щелкнул, и дверь бесшумно подалась вперед. Все что мне оставалось – это предложить своему гостю войти.
– Я воспользуюсь ванной, – сказал Кирилл.
Вспомнив о его ранах, я мгновенно позабыла все тревоги.
– О, конечно… У меня есть бинты и перекись… Я помогу...
– Я сам.
– Там, – я растерянно кивнула в сторону ванной. – В шкафчике.
Как только он исчез за дверью ванной комнаты, я стала размышлять, что же делать дальше, но не в силах что-либо придумать, пошла на кухню готовить кофе. Когда шум воды внезапно стих и высокая широкоплечая фигура возникла в проеме кухни, я сидела во главе маленького столика, на котором уже стояло две чашки. Кирилл молчаливо принял мое предложение и сел напротив.
Во всем его облике отгадывалась какая-то затаенная внутренняя сила. Исходившая от молодого человека энергия была настолько объемной и властной, что заполнила собою буквально все пространство кухни, заставив меня почувствовать себя неловко в собственном доме.
– К сожалению, мне нечего предложить к кофе, я не располагала к гостям…
Он лишь сухо усмехнулся.
– Спасибо.
– Что с вашими ранами?
– Не смертельно. А вы как?
Он прямо посмотрел на меня и я молча кивнула, давая понять, что тоже не жалуюсь. В эту секунду я неожиданно поняла, что именно беспокоило меня в этом человеке, что пугало и притягивало одновременно. Глубоко посаженные раскосые глаза и четкие контуры лица делали его похожим на воина- одиночку из японского аниме – отважного и бесстрашного, не ведающего, что такое поражение. И вместе с тем, было в нем что-то неуловимо чуткое и отчаянно ранимое.
Фаворитный черный цвет выдавал стремление оставаться в тени, а заодно и настораживал. Несомненно, на каждого встречного Кирилл Чадаев производил очень сильное впечатление. Но обычного имиджа, отыгранного образа, актерского лоска для этого недостаточно. Слишком гармонично он выглядел, не надуманно, скорее – небрежно.
– И часто вы гоняете на высокой скорости, – спросила я, чтобы поддержать разговор.
– Только если точно знаю, что кто-то выскочит на дорогу.
– Извините еще раз…
– А если честно, то в этот раз я ехал не быстро, вовремя успел затормозить.
– Я так понимаю, тормозить вам пришлось собою, – попыталась я пошутить, но молодой человек оставался все так же холоден.
– Не разверни я вовремя мотоцикл и не начни тормозить собою, вполне вероятно, что этой беседы могло бы никогда не состояться.
Некоторое время оба сидели в тишине, но я заметила, что он внимательно разглядывает меня, какбуд-то силясь что-то припомнить.
– Гром – это ваша настоящая фамилия? – спросил вдруг Кирилл.
Я кивнула.
Он подумал несколько секунд и объяснил:
– Вы кажетесь мне знакомой.
– Наверное, мы виделись вчера, в театре.
– Помню. Я испоганил вам рабочий процесс. Наверное, я должен извиниться?
Мне пришлось улыбнуться, чтобы скрыть смущение.
– Не обольщайтесь, – заметила я суховато. – К тому же мы и так квиты. Вы как-то поймали меня на ступеньке в холле театра…
– Вот оно что? Выходит, я не впервой мешаю вам разбиться? Но все это не то… Ситуация выглядела иначе.
– Возможно, мы пересекались где-то в столице, – пожала я плечами.
– Так значит, вы не местная? А еще даете советы. Но тогда это все объясняет.
– Объясняет что?
– Дезориентацию.
– Нет, вы меня не правильно поняли. Это мой родной город. Хотя я действительно какое-то время здесь не жила. А дезориентация – вероятнее всего от шока.
– Шок случился с вами до или после аварии? – Он смотрел на меня испытующе, словно от моего ответа зависело нечто чрезвычайно важное.
– Почему вы спрашиваете об этом?
– Потому что я видел, как вы выбегли на дорогу. И либо вы хотели себя убить, либо совершенно не понимали, куда бежите.
Под его изучающим взглядом я вовсе стушевалась.
– Наверное, была не в себе от ярости. Я только что ушла из газеты, у нас с шефом возникли разногласия. Хотя ушла – слишком сильно сказано, особой деятельностью я там не занималась.
– Я видел статью. Грубо! – Лаконично резюмировал мужчина.
– Да, – согласилась я. – Именно поэтому ушла. Не приятно, когда такое выдают под твоим именем.
Заметив его удивление, иронично добавила:
– А вы, конечно же, не сомневались, что такая особа, как я, что так бездумно бросается под колеса, ничего другого не написала бы.
– В целом – написано паршиво, но не так уж далеко от истины, и не важно, кто это написал, – проронил Кирилл и достал из кармана сигареты. – Она «висела» - это факт … А он систематически ее снабжал и при этом не забывал подкладывать, куда следует… Это тоже факт!
Он спросил, можно ли закурить и я не возражала. Наблюдая за тем, как молодой человек прикуривает, с нетерпением ждала, что он скажет еще.
– Она рыдала, целуя мне ноги, и клялась, что это было в последний раз. А следующей ночью я снова не знал, где она. Я разговаривал с ним, он утверждал, что она ему не нужна. – Лицо молодого человека исказила презрительная усмешка. – Оказалось, что все не так.
