сказал еще про гранатовое дерево и джинов. Помнишь?
— Конечно, — ответила Суман.
Он отпил глоток.
— Вот и сегодня… Сегодня утром, я, как тогда, копал грядку и вдруг вижу — на самой высокой ветке граната раскрывается огромный бутон… Представляешь себе, преогромный бутон.
— Преогромный бутон, — повторила Суман. — А дальше?
— Бутон раскрывается прямо на глазах, и из него выходит… пери. Настоящая живая пери.
— А потом? — Суман заулыбалась. — Выходит пери…
— И так она мила и прекрасна, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Пришлось мне поверить всему, что я слышал о пери, начиная с детства и кончая сегодняшним днем. Мне очень хотелось поговорить с ней, но я немного смутился, да и пери говорят только на своем, особом языке. Вот я и подумал: а вдруг она не поймет мою речь или рассердится, если поймет неверно. Поэтому я и промолчал. Но я смотрел на нее такими влюбленными глазами, что она все равно поняла без слов, так как потом сама сказала мне…
— Сказала? Пери умеют говорить человеческим голосом? — Суман звонко рассмеялась.
— Да, и даже идущим прямо в сердце. Она сказала: «Салман, как мне добраться до тебя? Я очень хочу этого, но стыд перед людьми удерживает меня». И тогда я…
Суман больше не смеялась. У нее беспокойно забилось сердце, она зарделась, стакан, который она держала в руке, дрожал, а пальцы другой руки нервно забегали по столу.
— И тогда я подумал… — приглушенно повторил он, но волнение не дало ему закончить.
Он порывисто протянул руку и положил ее на руку Суман.
— Суман!
Суман потянула свою руку, но он не отпускал ее. Он поставил стакан с соком, и теперь обе его руки держали руку Суман.
— Не вырывай ее, признайся, что любишь. Мне так хочется верить, что я не ошибся.
Он приковал ее к себе взглядом, и ей стало страшно. Глаза или два бездонных синих озера: она видела, как тонет в них, но на дне озер виднелась не смерть, а неясный силуэт жизни. Что за удивительные глаза, в которых сразу видны и приказ, и просьба, которые казались очень сильными и в то же время такими слабыми, будто, взгляни в них Суман построже, и они тут же готовы сдаться ей.
— Нет, нет, Салман. Нет, я не люблю вас, с чего вы взяли? Вы ошибаетесь, вы не так меня поняли… — И, сжав губы, она отвернулась.
Салман схватил ее за обе руки и не выпускал их.
— Даже ложь, слетающая с этих уст, мила. — Он протянул руку и повернул к себе подбородок Суман. — Посмотри на меня. Ведь любишь?
Из глаз Суман катились слезы.
— Разве у меня есть право на любовь? — Она помедлила и горько добавила: — Вы, наверное, не знаете, кто я…
— Знаю, — просто ответил Салман. — Не надо.
Суман насторожилась и внимательно посмотрела на него.
— Нет права на любовь… — повторил Салман. — Разве можно начинать жизнь с таким похоронным настроением? Ну же, Суман!
Она попыталась улыбнуться.
Салман успокоился. Он отпустил ее руки, взял свой стакан, отпил несколько глотков и принялся за еду. Когда он снова взглянул на нее, то увидел, что она плачет.
— Суман, — он ласково потрепал ее по руке. — Я видел, как хнычут светские дамы, когда им приходится столкнуться с какой-нибудь неприятной неожиданностью. Так они ни на что другое и не способны. Я впервые вижу, как плачет умная, трудолюбивая женщина.
Суман молчала.
Салман наклонился к ней и мягким голосом продолжал:
— Зато я увидел, как сверкают на лотосе капельки росы, Суман! Если б ты знала, какие у тебя красивые глаза.
Она все молчала. Салман снова взял ее за руку.
— Суман, мы любим цветы за их аромат и чистоту, за краски и нежность, за волшебство и изящество. Кому, очарованному ими, придет в голову интересоваться, на какой почве они выросли?
Она улыбнулась, но из ее глаз продолжали катиться слезы. Она вытирала их концом сари.
— Я знаю, и другие могли говорить тебе то же самое. Я и не рассчитываю, что ты мне поверишь на слово, что ты тут же примешь мою любовь. Я только хочу, чтобы ты дала мне возможность доказать ее. Не надо плакать. Иначе не хватит слез для расставания. — Она непонимающе посмотрела на него. — Мне тоже будет стыдно, — продолжал Салман, — люди скажут: какая у тебя жена — даже слезинки не пролила, отправляясь в дом свекра.
— Жена, — прошептала Суман так тихо, что Салман не услышал. Он достал платок из кармана, чтобы вытереть ей слезы, но она сама смахнула их краем сари и улыбнулась.
— Вот теперь хорошо, — заулыбался Салман и, проследив за ее взглядом, увидел, что Суман посмотрела на его ручные часы. Он прикрыл часы рукой и жалобно попросил: — Не смотри на часы. Говорят, будто в раю нет времени.
— Уже половина второго. Позвольте мне уйти.
— «Позвольте уйти?» — зачем ты так, Суман. Я провожу тебя. Только подожди минутку.
Он вышел расплатиться, и когда вернулся, Суман уже ждала его. Он посмотрел на нее влюбленным взглядом, потом неожиданно шагнул к ней и сжал в объятиях.
Суман и не пыталась освободиться, но головы не подняла. Он вдыхал аромат ее густых волос.
— Помнишь, когда ты пришла, я перебирал абрикосы. Ты исподтишка следила за мной. Ведь правда? Ну посмотри, пожалуйста, теперь посмотри в глаза.
Суман подняла голову. Глаза Салмана были совсем близко, и сердце больше не слушалось ее. Она обеими руками обвила шею Салмана. Он еще крепче сжал ее в объятиях.
— Какой маленькой становится женщина в объятиях мужчины, я и не знал, — прошептал он.
Он прижал кисти рук Суман, обхватившие его шею, и сказал:
— Теперь ты расскажешь мне много, чего я не знал до сих пор. Я тоже расскажу тебе все, чего ты, может быть, не слышала от других. Мы будем крепко держаться друг друга, и жизнь откроет нам такие тайны, о существовании которых мы даже не подозревали…
Он прижал ее руки к своей груди, приложил к глазам, поцеловав, отпустил.
— Пойдем, — тихо позвал он.
Суман тихо пошла к выходу. Он приподнял портьеру, пропустил Суман вперед и вышел вслед за ней.
19
Суман подвинула ему стул, но Салман сел на кровать и какую-то минуту осматривал ее жилище.
Джоши ушел на работу. Мину играла на веранде и расплакалась, как только увидела Суман. Суман открыла дверь, девочка вошла и тайком поглядывала из-за занавески то на Салмана, то на Суман, теребя подол своего платьица. Суман достала с полки кардамон, зерна аниса, лущеный горох, кокосовый орех, положила все это на поднос и подвинула к Салману. Он потянул ее за руку.
— Садись рядом. Пригласи и эту госпожу. — Он показал на Мину. Суман села на стул рядом с кроватью, поманила Мину и посадила к себе на колени. Она пригладила ей волосы и сказала:
— Это моя дочь, Мину.
Она нарочно сказала «дочь», а сама исподтишка наблюдала за Салманом. Он воспринял это спокойно и просто.
Бросив в рот зерна кардамона, он лишь заметил:
