Я вспомнила синеглазого на мосту, и прошептала:
— Нет… — просто реально ничего же не было, — только поцелуи.
Правда более глубокие, чем раньше и язык его я достала.
Глухой удар в дверь. Я открыла глаза, чтобы полюбоваться повторным ударом деймовского кулака в ту же дверь, после чего парень прошипел:
— Я не могу тебя забрать.
— Что? — я попыталась сесть, но снова легла.
— Тебе нужна эйтна, — прошипел он. — Тебе нужна бракованная эйтна! Гелликс не поможет, Киран!
Он прижался лбом все к той же двери, прорычал и добавил:
— Я смогу вытащить тебя из любой темницы Иристана, Кир.
Главное чтобы правящий клан не крутился рядом. Но сейчас это будет убийством. Я вернусь через два дня. Прости. Единственное, что я могу сделать сейчас — это привлечь внимание хассара к твоему состоянию.
Вот и все спасение.
Когда за Деймом закрылась дверь — я плакала. Сил сопротивляться даже этой слабости не было совершенно.
Потом послышался звук быстрых шагов, дверь снова распахнулась и папандр прошипел кому-то:
— Она не притворялась!
Странное дело — на Гаэре я болела, наверное, раза два за всю свою жизнь, а здесь… в очередной раз валяюсь в постели. Своей, кстати.
Папандр сидит рядом и следит за эйтной, которая кружится на до мной, а еще здесь присутствует Араван. Ар и эйтна молчат, а вот папаша не затыкается:
— Кто он?
Я молчу, потому что мне плохо, а еще и потому что я умудрилась не только выискать объект повышенной иристанской ядовитости, так еще и очередной раз потравиться.
— Это был только поцелуй, — глядя в потолок, пробормотала я. — Бракованный навигатор, один- единственный поцелуй…
Эйтна метнула на меня странный взгляд, папандр застыл, Араван молча сложил руки на груди, и тоже чего-то от меня ждал. Я от себя уже ничего не ждала, разве что гормоны у меня определенно впали в немилость.
— Кто он? — повторил папандр.
Все еще смотрю в потолок, вспоминая синие глаза и поражаясь одному невероятному факту — мужик-то ядовитый! Да не просто ядовитый — а смертельно опасный! Меня эйтна опять с трудом вытащила.
— Киран! — это снова папандр.- Я требую имя!
— Понятия не имею, — честно ответила я, продолжая разглядывать потолок.
Выбеленные каменные плиты составляли приятный контраст в сравнении с той чернотой из глаз, которой меня эйтна лечила.
— В смысле? — прошипел папашка.
Я таки приподнялась, посмотрела на папандра и честно спросила:
— Отче, а ты именами своих женщин перед этим делом интересуешься?!
Лицо хассара Айгора окаменело, и я так поняла, что нет.
— А я твоя дочь, — напоминаю нам обоим о неприятном, — так что имя данного индивида интересовало меня в последнюю очередь.
Ар, мягко выражаясь, заржал. Причем громко. Мы с папашкой на него разом посмотрели, а эйтна хлопала ресницами. Брат умолк, после этого обратился уже к хассару:
— Так значит, на мою сестру не нападали? Я правильно понимаю?
— Ар, — я приподнялась на постели, — последним кто на меня напал был Дьяр.
Далее непередаваемая гамма эмоций на умопомрачительной мордашке моего зеленоглазого братика. Араван пытался сдержаться. Действительно пытался, но у него сначала дернулась щека, потом уголки губ полезли вверх, а после воин МакЭдл, начал сползать в вниз, благо по стеночке, иначе бы грохнулся. Ржал он уже на полу.
— Достаточно! — отрезал хассар Айгора и смех резко прекратился.
Брат поднялся, вновь сохраняя суровое выражение на лице. И не могу понять — Ар не хочет позориться, или действительно опасается папандра?
— Еще раз, — отче обратился ко мне, — на тебя напали?
— Еще раз, — после действий эйтны мне явно полегче вот и веду себя понаглее, — мне было бы жаль тех, кто решился бы на меня напасть. А что касается воина…- чуть покраснев, я добавила уже тише, — это я на него… напала.
На сей раз слов не было даже у папандра. Эйтна и вовсе опустилась на край постели, во все свои нечеловеческие очи разглядывая смущенную меня. И я почему-то добавила:
— Просто я бежала… а там ветер… и запах… Дальше все произошло само собой и я как-то внезапно его оседлала, и потом поцеловала и… и как-то все так само собой. Гормоны там, крышу снесло, и вообще у меня от него сознание напрочь отключается, один только инстинкт размножения и остается.
Тишина какая-то оглушительная стала. Такое ощущение, что они даже дышать перестали. Папандр, у которого руки на груди были сложены, эти самые руки опустил, явно находясь в шоке, у эйтны из ее глаз опять тьма полезла, а Ар обессилено привалился к стене, тоже вовсю на меня глядя.
— Ты… — вдруг прошипел папашка. — Ты… ты… к Нрого!
И вышел. Да что там вышел — вылетел. Это надо было видеть… дверь едва не снес. Удивленно проследив за покинувшим нас хассаром, я повернулась к Ару, тому единственному которому тут вообще доверяла и прямо спросила:
— Что с ним?
Ар пожал плечами, продолжая внимательно разглядывать меня.
Потом бросив недовольный взгляд на все еще потрясенно взиравшую на меня эйтну, нехотя выдал:
— Понимаешь, то, что ты описала… обычно испытывают воины.
Женщины — нет.
В отличие от Ара я не испытывала смущения перед эйтной и молча указала женщине на дверь. Черномотанка действительно вышла, причем спиной и не отрывая от меня взгляда, причем уже какогото невменяемого. Да, Иристан продолжал радовать бредовыми ситуациями.
Дверь за эйтной я закрыла сама. Почему-то слабость и сонливость исчезли, сменившись бодростью и… нервозностью какой-то.
— Ар, — захлопнув дверь я развернулась к брату, — ничего не поняла, если честно.
Зеленоглазый воин пожал плечами, во все глаза меня разглядывая, потом все так же нехотя ответил:
— Про твой побег я знал. Про то, что хассар отдал тебя Дьяру так же — это было предсказуемо.
— В смысле «предсказуемо»?
Я начала расплетать спутанные волосы, попутно озираясь в поисках расчески. Находилась то я в своей прежней спальне.
— Кир, — Араван подошел, протянул свою расческу, которую из какого-то кармашка на поясе вытащил. Но едва я хотела ее взять, развернул меня, подвел к зеркалу и встав позади начал расчесывать сам. — Жен стесняюсь, — вдруг признался он, — а всегда хотелось.
Стою, смотрю в зеркало, там отражаюсь я и воин на голову меня выше, и у этого воина на лице такое счастливое выражение.
— Тетя Киара тебя расчесывала, а потом мне разрешала расчесывать свои волосы, — и вдруг признался, — самые счастливые воспоминания моего детства. Ты, я и тетя Киара…
Тут уж я потрясенно молчу, и только глаза округляются. Странно, я этого не помнила совсем. Но с другой стороны Ар меня старше, а вообще…
— Ар, а ты с кем остался, когда мы с мамой улетели?
