— Я знала, что ты вернёшься. У нас до ужаса много общего, если не считать того, что мы полная противоположность друг другу. — Она прикрыла рот рукой и хихикнула.
— Что ты тут устроила? Ты же угробила сенсоры. — Он двинулся к ней.
— Неправда. Они тебе покажут всё, как надо. — Снова Бриа засмеялась, приподняла груди в ладонях, распутница, и юркнула в шахту лифта. Вспомогательную шахту — сообразил Стерек, устремляясь за ней, — которая вела только в коридоры Обода, но не в поперечные проходы, ведущие к Центру. Он заметил её далеко внизу: она выходила на поворотной палубе. Он опустился наконец на палубу и вытолкнул себя из силового поля лифта; перед ним простирался коридор, тёмный и безлюдный.
— Опять попался, — её рука крепко хлопнула его по пояснице. Стерек потерял равновесие и ни с того ни с сего вдруг весь оказался под нею. Он пытался навести на неё мочильник, но, похоже, это было не нападение. Прежде чем он успел сообразить, что же тут происходит, её губы нашарили его рот, а руками она взялась шарить у него под комбинезоном.
Он хотел её остановить, по крайней мере ему так казалось. Сладость её языка была превыше человеческого воображения. Он чувствовал нежность её пальцев, ласкающих его вздымающуюся эрекцию, и глаза у него сами собой закрылись.
— Вот начало всех начал, так жизнь начинается и не кончится никогда, — выдохнула она, давши тем самым и ему возможность продышаться. Он открыл глаза и уставился на двух насекомых цвета лаванды. Их усики были закручены назад над блестящими головками.
— Не надо, — он попытался оттолкнуть её, а жуки всё открывали и закрывали жвала, от чего его рот наполнялся гнусным привкусом.
— Самого главного глазами не увидишь. Надо доверять своим чувствам, — она уже сидела на нём верхом, и мягкая влажность охватывала его пенис. — Тебе ведь хорошо?
— Да, — вырвалось у него прежде, чем он мог себя остановить.
— Тогда предайся этому чувству, подсоединяйся не только мозгом, но и всем телом. Не открывай глаз, пока всё не кончится. Ты узнаешь, когда тебе их открыть. — Её тело подымалось и опадало в такт с его ошалелыми вздохами. Она двигалась быстро и резко — с Рикацией он никогда не испытывал такой жестокости. Никакой игры ума, никакого тебе интерфейса, только потные, скользкие тела, сцеплённые в плавящем, дёрганом ритме.
Её руки шарили по его груди, прижимали его запястья к полу, гладили лицо, столько рук, столько ощущений. Каждый такой участок его кожи щекотали мурашки, словно пробуждая его от глубочайшего сна. Напряжение заливало его, росло, и убыстрялись её движения. Откуда-то издалека он слышал свои хриплые стоны, вторящие её собственным.
Напряжение прорвалось, изверглось, и его разум в панике схлопнулся, тела колотились в судорогах. Он моргал часто-часто. Бриа сидела на нём верхом, тяжёлые груди против его груди. Вместо глазниц зияли пустые дыры, как потемневшее серебро. Насекомые ползали по его лицу; а он-то думал, что это её руки. Их ножки кололи ему щёки, тяжёлые брюшки оставляли противный холодный след на коже. Внезапно усики накрыли его глаза и проскользнули между век.
От гнусного прикосновения насекомых он взвыл благим матом. Бриа тоже завопила голосом, надорванным от торжества и похоти. Жуки уже уползали, и что-то горячее, влажное заполнило его поле зрения. Рыжие веснушки на щеках Брии потемнели — до того неожиданной была её улыбка. Без лишних слов она скатилась с него. Он попытался сесть, но тело его почему-то не слушалось. Ему только удалось перевалиться на бок.
— Как ты прекрасен, дитя машины, — прошептала она. — Сбылось предначертанное тебе судьбой. Ныне ликует Киндар.
Киндар? Не было сил спросить, и его колотило в лихорадке на полу, пока шлёпанье босых ног не утихло в коридорах. Серый металл стены перед лицом начал разгораться до ярко-зелёного, и ещё ярче, и ярче.
Стерек очнулся, и стены по-прежнему были зелёные. Теперь он мог двигаться; он быстро натянул комбинезон и застегнулся. Когда он неуклюже, нетвёрдо поднялся на ноги, пол был какой-то странный, мягкий, утопающе-приятный ступням; воздух показался влажным и необычным. Мочильник так и валялся на полу, где он уронил его.
— Меня отравили? — тихо спросил он. — Что же она со мной сделала? — Что бы ни сделала, ему как-то не сожалелось об этом. Внутри он ощущал покой, странно связанный с излучением покоя самим коридором. И с ней тоже этот покой был как-то связан, как будто они подсоединялись невиданным доселе способом, который требовал слияния не умов, а только тел.
Он сказал себе, что этот способ ему не нравится, но не очень себе поверил.
Он поднял мочильник и пошёл к шахте лифта. Ему показалось, что в Центре стало темнее. Он кинул взгляд на Киндар, да так и остался стоять. Даже планета казалась иной, хотя он не мог понять, в чём именно.
Понял. Коричнево-красное поблескивало приглушённым сиянием, как будто он смотрел через сенсоры. У него захолонуло сердце, и какое-то мгновение он ожидал очередной галлюцинации — гигантских насекомых, ползущих по лику планеты. Вместо этого он услышал голос Рикации.
— Второй инженер Стерек, мне нужен ваш рапорт.
Стерек оттолкнулся и поплыл в темноту к освещённой огоньками стальной чаше и парящей над нею фигуре. Когда он приблизился, Рикация нахмурилась и покачала головой.
— Задание не выполнено.
— Прости, — он вытянул руку, ухватился за край чаши и затормозился на расстоянии вытянутой руки от неё. Он избегал смотреть ей в глаза; всё же она притянула его к себе. Его тело напряглось, и он почувствовал ответную реакцию её тела.
— Ты ранен? — спросила она с озабоченным видом, от которого, казалось, искривились её золотые импланты.
— Нет, всё нормально. Я её нашёл, но…
— Подсоединяйся, покажи.
Он поднял взгляд и уставился в миниатюрные серые отраженьица самого себя. Её прикосновение казалось его коже слабым и отдалённым. Со щелчком её имплант подключился к его брови — и ничего не произошло. Рикация отстранилась, глаза её расширились, лицо накрыла тень страха.
— Это не похоже на смерть мозга. Твой имплант просто перестал функционировать — вообще.
— Это Бриа устроила.
— Каким образом? — Она оттолкнулась от него, развернулась в воздухе, ухватилась за край чаши и быстро нажала на клавишу под монитором датчика.
— Не знаю. — Тут рот его сам собой захлопнулся; сколько он себя помнил, это была первая в его жизни ложь. Что-то не давало ему признаться. Может, это было сознание собственной слабости, сознание того, что он дал Брии делать с собой всё, что вздумается, и позволил ей скрыться — фактически способствовал этому. Он даже не сожалел ни о чём особо — а ведь надо бы. Ведь Бриа представляла для «Волдыря» угрозу первой степени — разве нет?
— Нужно произвести мануальный осмотр импланта. — Рикация перегнулась к нему, и в руке её блеснул электрод. Она подвела его к импланту Стерека, повернулась и стала вглядываться в экран.
— Что там? — Он оттолкнулся и подплыл к ней поближе.
— Ничего, — прошептала она.
— Никаких повреждений?
— Да нет, просто ничего. — Она повернулась и внимательно посмотрела ему в лицо. — Как будто импланта вообще нет.
— Как же его нет, — он потянулся потрогать податливое, тёплое золото под электродом. — Я же его чувствую.
— А я его вижу, Стерек. Но на экране ничего не отражается. Зачем ты ей дал его трогать?
— Я и сам не знаю, — чувства страха и потерянности внезапно нахлынули на него, и он потянулся к ней. Ему нужны были её руки, её объятия, нужно было снова почувствовать в своём мозгу полёт знакомой информации «Волдыря». Рикация отвернулась.
