люди входят в группу риска…»
С Красновым это случалось не впервые. Подобный наплыв воспоминаний о тяжелой и опасной службе в противочумном отряде сразу после окончания Военно-медицинской академии имени Кирова происходил с ним и раньше. В те времена, когда со всех трибун советские чиновники от медицины рапортовали о том, что многие особо опасные инфекции в нашей стране полностью уничтожены, изведены под корень, они, военные эпидемиологи, знавшие положение дел не понаслышке, только напивались до чертиков и поносили последними словами в своих необустроенных полевых лагерях всех этих краснобаев. А еще повторяли как молитву: «Только бы не было войны!» Ведь им было прекрасно известно, что всегда и везде войны приносили с собой чудовищные эпидемии…
Семина Вадим Николаевич приметил издали. Тот шел от Смоленской площади, лакомился мороженым и сторожко поглядывал по сторонам. Майор Краснов, встряхнувшись и отогнав воспоминания, поднялся из-за столика и посмотрел вслед своему сотруднику. Ему показалось, что не только он один интересуется Семиным. По крайней мере еще двое наблюдали за ним со стороны. Это были молодые люди, похожие друг на друга как две капли воды. Они даже одеты были одинаково — в футболки и шорты. Глаза у обоих были прикрыты солнцезащитными очками, а на головах надеты кепи с козырьками, прозванные почему-то в народе «американками».
Сколько еще было соглядатаев, Краснов считать не стал. Ему и этих двоих вполне хватило, чтобы понять — Семина взяли в оборот. А раз так, то необходимо помочь ему оторваться от слежки, оставив наблюдателей, сколько бы их там ни было, с носом.
Для этого Вадим Николаевич быстрым шагом направился в сторону Плотникова переулка и, затаившись в арке одного из старинных трехэтажных домов, через которую шел проходной двор, стал дожидаться нового появления Семина. Тот не заставил себя долго ждать. Его спортивная фигура замелькала впереди. А когда Виктор поравнялся с аркой, в глубине которой притаился Краснов, тот подал ему знак, окликнув по имени:
— Виктор! Сюда! Пробежка!..
Оба опера больше не произнесли ни слова, до тех пор пока не миновали два проходных двора и не выбрались на Пречистенку, где Вадим Николаевич заранее припарковал служебную «Волгу».
— В машину! — приказал он Семину и, открыв дверцу, плюхнулся на сиденье водителя, вставив ключ в замок зажигания. Затем уже открыл другую дверцу для Виктора.
— Будем считать, что оторвались, — снова проговорил Вадим Николаевич, выезжая на Зубовский бульвар и направляясь в сторону Крымской площади. — Рассказывай, что узнал по интересующему нас делу.
— Есть кое-что прелюбопытное, — сказал Виктор. — Мне удалось установить, что в одном из филиалов «Терека», находящемся в подмосковной Кашире, проводятся секретные микробиологические изыскания на предмет выведения штаммов бактерий, способных вызвать особо опасные инфекции…
— Ты в этом уверен? — на всякий случай спросил Краснов.
— На сто процентов, — ответил Семин, закуривая. — Подрядился заниматься этой работой некто Крупин. Это талантливый вирусолог. Насколько мне известно, прежде он весьма успешно подвизался в одном из центров генной инженерии. Оттуда его перетащил Салов к себе, дал должность завлаба, хороший оклад. Столько мы с тобой вместе взятые и за год не получим, сколько он получает за месяц. Я попытался разведать, чем он занимается конкретно. На этом, наверное, и засветился. Во всяком случае, именно после этих расспросов за мной стали вести наблюдение. А тут один наш старичок, работающий в довольно странной должности лаборанта-экспедитора, проболтался мне, что завтра должен будет отправиться в Каширу для того, чтобы забрать оттуда некий чемоданчик с вирулентным штаммом. Я и подумал, что неплохо было бы этот чемоданчик перехватить… Потому и вышел с тобой на связь.
— Правильно сделал! Думаю, что у нас с тобой появился прямой резон навестить добрую старую Каширу. Как считаешь?
— Я не прочь.
— А точный адрес этого Саловского филиала тебе известен?
— Разумеется. Улица Окская, дом 13. Это недалеко от железнодорожной станции…
— Тогда я отзваниваю «десятому», и мы мчим прямо туда… Да, чуть не забыл! В нашей уважаемой «конторе» появился хороший технарь, спец по разным радиоэлектронным игрушкам. На вот, возьми себе этого «клопика», — проговорил Вадим Николаевич, открывая «бардачок» на панели управления автомобиля и доставая оттуда небольшой целлофановый мешочек.
— Что за «клопик»? — поинтересовался Семин, выкинув окурок из окна и разглядывая два электронных устройства, сделанных в виде металлических «таблеток».
— Это радиомаяки, — пояснил Краснов. — Там же, в «бардачке», есть и приемник, который позволит мне наблюдать за твоими перемещениями, если мы расстанемся.
— Все ясно, — проговорил Семин, вытаскивая одну из «таблеток» и пряча в потайной кармашек в джинсах. — Теперь от тебя, Вадим, мне не спрятаться и не скрыться…
— Это факт!
«Волга», в которой находились оперативники Управления Z, свернула с Варшавского на Каширское шоссе и понеслась дальше в сторону выезда из города.
Два сотрудника службы безопасности средних лет, охранявшие Каширский филиал фармобъединения «Терек», увлеченно резались в компьютерный «Морской бой». Две их рисованные «эскадры» — русская и украинская — насмерть бились за обладание Севастополем.
— Севастополь будет наш! — выкрикнул усатый охранник по фамилии Холявко и радостно потер руки, когда ему удалось «поджечь» боевой корабль москалей.
— Шалишь! — отвечал ему другой охранник, по фамилии Крутов. — Севастополь — город русской боевой славы. Его еще наш Суворов основал, а Нахимов вместе с Корниловым жизни не жалели его, защищая от внешних врагов.
— Это ты брешешь як сивый мерин! Суворов — це ж наш вояка! И Нахимов с Корниловым — те тоже из хохлов будут. То я тебе вполне авторитетно заявляю!
— Ага! Ты еще скажи, что наша Кашира — райцентр ридной Украины…
— А що? И скажу! В Кашире сколько проживает выходцев с Украины? Много! Значит, Кашира тоже украинский город…
— Ну, вы, хохлы, обезумели! Руки у вас дюже загребастые. Все под себя гребете! — не выдержал и вспылил Крутов.
— Да ни! — отмахнулся Холявко. — Просто Украина и Россия — одна большая держава! Только и всего.
— А еще Беларусь! — добавил Крутов.
— И Белоруссия, — согласился Холявко. — Куда ж мы без нее! А то, что наши правители мудрят в своих верховных кабинетах, то это их проблема, не наша. Мы, народ, как жили вместе, так и будем жить, несмотря ни на чьи происки.
Неожиданно Холявко забеспокоился, повернул голову в сторону работающих контрольных мониторов. Один из них почему-то мигнул и тут же погас.
— Глянь, Федор! Что-то сигнал пропал от видеокамеры, которая стоит на входе. Пойду гляну, а ты тут пока ничего не трогай. Приду и займу Севастополь…
— Ага! Счас! В обои руки!
Холявко поглядел в дверной глазок на улицу и, не заметив ничего подозрительного, открыл замок. Выйдя на порог двухэтажного дома, где располагался комплекс микробиологических лабораторий, он посмотрел вверх, на видеокамеру, и удивленно присвистнул. Камеры не было. На ее месте торчали только оборванные провода.
— Во дают, бандюки! Прямо на ходу подметки режут! — недовольно пробормотал он и тут же взялся за рацию типа «моторола», чтобы связаться с напарником, но вызвать его не успел. Сзади ему на голову обрушился удар резиновой дубинкой, и он, теряя сознания, медленно сполз по стене на асфальт.
— Вперед! — тихо проговорил Краснов, поправляя на лице вязаную шапочку-маску с прорезями для глаз и рта.
