хорошем русском языке представился:
— Омар Тарик. Мне описали вашу внешность, господин Прохоров. Приветствую вас в Ираке! Сейчас мы отправимся ко мне домой, если не возражаете, а завтра с утра займемся нашими делами. Девушка, как я понимаю, с вами? Ну что же… Не будем искушать местную полицию! Она в последнее время пристально наблюдает за американцами, а страдают от этого и европейцы. Не надо забывать, что мы на пороге новой войны либо с Кувейтом, либо с Саудовской Аравией. Хорошо еще, что по-русски здесь мало кто понимает, а то бы я не был с вами столь откровенен… Поехали!
Жил Омар Тарик сравнительно недалеко от международного аэропорта, и потому до его дома мы добрались довольно быстро, без каких-нибудь приключений.
Город вовсе не поразил моего воображения. Он мало чем отличался от Ташкента или Бишкека, хотя, безусловно, в нем была и своя специфика, присущая Ближнему Востоку. Но для человека, побывавшего хотя бы в одном восточном городе, остальные покажутся копией.
Багдад ничем не напоминал сказочный город султанов и халифов. Шумные улицы, разномастные автомобили, современные здания — все это, как я заметил, не приглянулось и Инне, которая даже перестала глазеть по сторонам и с гораздо большим интересом слушала рассказ Омара о его учебе в России.
— Вы можете мне не поверить, но я четыре года провел в Москве, когда учился в Военной академии бронетанковых войск имени маршала Малиновского…
— Так вы танкист? — изумился я.
— Бывший… Жизнь так сложилась, что после войны с Ираном и наших неудач в Кувейте многих военных специалистов погнали из армии. Наш лидер предпочитает кадры, подготовленные в наших собственных военных учебных заведениях. Я командовал соединением, бронетанковым соединением! Когда началась операция «Буря в пустыне», я потерял сразу половину танков, а остальные оказались без топлива… Бесхозяйственность, доведенная до абсурда!
— А вы хорошо говорите по-русски, почти без акцента, — похвалила его Инна.
— Я, знаете ли, часто встречаюсь со своими друзьями, учившимися в России. При этих встречах мы говорим только на русском языке, чтобы не потерять навыка…
Оказавшись в одноэтажном доме бывшего танкиста, мы первым делом познакомились с женой Омара и двумя его дочерьми, а затем уселись за обыкновенный обеденный стол.
— Не удивляйтесь, — улыбнулся Омар, заметив мое недоумение, — мы привыкли в России к вашим традициям и стараемся у себя дома поддерживать их. Никаких ковров, подушек не будет! Только стулья, стол и обыкновенная посуда. Но одному правилу мы все же никогда не изменяем — женщины не должны сидеть за одним столом с мужчинами!..
Как говорят, намек понял. Я тут же посоветовал Инне не нарушать местных обычаев и присоединиться к трапезе, только когда мы ее закончим и за стол сядут женщины. Похоже, моя девочка осталась недовольна, обиделась и на Омара, и на весь Ирак, но спорить не стала, а отправилась с дочками Омара полюбоваться экзотическими растениями, произраставшими во дворе дома.
— Теперь мы можем есть и разговаривать вполне свободно о деле, — сказал Омар, выпроводив из гостиной и свою супругу.
Я не стал деликатничать и тут же набил рот мясом, приготовленным по какому-то малоизвестному у нас рецепту.
Сам Тарик насыщался неспешно, успевая при этом инструктировать меня.
— Сначала мы отправимся на север страны в Синджарскую долину. Это рядом с сирийской границей, километрах в пятистах от Багдада. Затем посетим древний город Ур и окончим наше путешествие в Хатре. Там же нам предстоит встреча с вашими людьми. Так меня предупредили… Моя задача — оказывать вам содействие и охранять. Поэтому не удивляйтесь, что за нашей машиной всегда и везде будет следовать автомобиль с охраной.
— Вы бы еще танк к нам приставили, — пошутил я, не ожидая, что выпущу джинна из бутылки — поток воспоминаний о Москве и об академии.
— Таких людей я больше не встречал… Помню, когда меня принимали в академию, ее начальник, генерал-полковник Николай Васильевич Малинин, посмотрел мне в глаза, пожал вот эту самую руку и сказал: «Вы будете хорошим командиром, танкист! Я верю в это». И эти простые слова русского генерала до сих пор звучат в моих ушах. Запомнились мне и несколько преподавателей. Скажем, начальник кафедры истории военного искусства Демиденко. Как сейчас, помню его лекции, которые он читал прямо в танковом музее академии. Кстати, это он убедил меня, что танки российского производства, начиная с Т-34, — лучшие в мире по боевым характеристикам… А профессор Павлишин Ким Федорович! Чудесный человек, умница! Какой у него кругозор!..
Я почувствовал, что Омар будет еще долго разглагольствовать о своей московской жизни, и попробовал перевести разговор в русло проблем, интересовавших меня в настоящее время.
— Послушайте, уважаемый, а вы убеждены в том, что наши дела здесь пойдут успешно?
Но Омар, казалось, даже не слышал моего вопроса. Полузакрыв глаза, он откинулся на спинку стула и, раскачиваясь из стороны в сторону, продолжал вспоминать так, словно медитировал:
— …Учебным планом занятий с нами, слушателями первого курса командного факультета, было предусмотрено выездное показное занятие на базе вашей танковой Кантемировской дивизии. Занятие должно было проводиться методом показа оборудования танкового парка, учебно-методической базы соединения… Нам и показали все, ничего не утаили — танковый парк, учебный корпус части, склад боеприпасов… Но это были, как у вас там говорится, только цветы, а ягоды потом. В учебном центре дивизии, на полигоне, я увидел, как водят танки настоящие асы своего дела. Машины с изображением скрещенных дубовых листьев на башнях летали, будто птички. Говорят, что немецкие фашисты, видя на танках эмблему кантемировцев, бежали от них со всех ног… Когда же я сам сел за рычаги управления танка Т-72, то сначала не мог даже сдвинуть боевую машину с места. Разве такое забывается?
Тарик немного успокоился, пристально посмотрел на меня и извинился:
— Вам все это, конечно, неинтересно… А для меня это лучшее, что я видел в жизни…
Больше он ничего не говорил весь вечер. Молчал как рыба. Видно, обиделся, что я прохладно отнесся к его ностальгическим излияниям. Но что делать, мне было на самом деле наплевать на его прошлое. Я жил сегодняшним днем и не собирался крутить башкой и восхищенно причитать: «Как это здорово!» Никогда ни под кого не подделывался и теперь не буду. Так я решил, укладываясь спать прямо на полу, — кроватей у этого иракца, любившего все европейское, почему-то не нашлось…
Проснулся я среди ночи оттого, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Открыв глаза, я чуть не вскрикнул от неожиданности. Надо мной склонился человек, с головы до ног закутанный в белое одеяние, чем-то напоминающее покойницкий саван. Вообще-то я не из пугливых, но тут пожалел, что не помню ни одной подходящей молитвы.
— Не бойся, русский! — тихо проговорил мужской голос. — Тебе нужно бежать…
— Это еще зачем? — спросил я, вскакивая с ковра, служившего мне постелью.
— Некогда объяснять! Опасность! Омар Тарик агент спецслужб Ирака. Я должен спасти вас…
Не понимаю, почему я поверил незнакомцу, каким-то чудом сумевшему проникнуть в чужой, хорошо охраняемый дом, но, быстро одевшись, последовал за человеком в белом. Сначала он провел меня через гостиную, где мы совсем недавно славно поужинали, затем вывел в коридор и направился в противоположную от входной двери сторону. Коридор оказался довольно длинным и извилистым. Вскоре мы подошли к маленькой дверце, распахнутой настежь.
— Черный ход, — прошептал незнакомец и первым шагнул за порог.
Я последовал за ним и оказался в небольшом дворике, огороженном высоким забором. Незнакомец собрался было уже перемахнуть через него, но я придержал его за локоть.
— Я не один. Со мной женщина…
Незнакомец покачал головой:
— Женщину не спасти. Она на женской половине, и ее охраняют…
— Ну и что из этого? Я ее выручу!
— Женщина — приманка! Головорезы будут пытать ее на ваших глазах, и вы все расскажете!
— Не верю! — пробормотал я.
