Индейская война в Русской Америке

была недоброжелательное подстрекание к диким того английского судна… на котором пленные доставлены к Вам с выкупом от Вас за 10 000 руб., что тем вероятнее, что английская нация в то время состояла в некотором разрыве с Россиею.' 44 От Баранова недвусмысленно требовалось подтверждение этой версии: 'поколику дело сие суть довольной важности, то точное и полное о помянутом сожаления достойном происшествии сведение… благоволите доставить в сие правление в особливом Вашем донесении.' 45 Директоров не смущали и неувязки с фактами: состояние войны между Россией и Англией прекратилось весной 1801 г. после смерти Павла I (хотя, конечно, на Аляске этого могли и не знать, как действительно и не знал этого Барбер в июне 1802 г.).

К 1808 г. политическая ситуация меняется. Согласно условиям Тильзитского мира, Россия присоединяется к континентальной блокаде Англии. Однако невольный союз с Францией непрочен, условия блокады соблюдаются лишь формально, растёт уверенность в неизбежности новой войны с Наполеоном, в которой Англия неизбежно должна оказаться союзником. Да и Правлению РАК гораздо более опасным конкурентом кажутся теперь не британцы, а американские торговцы – куда более многочисленные, активные и не стеснённые в своих предприятиях условиями военного времени (большая часть британских моряков с торговых судов подлежала на время войны вербовке в Королевский Флот). Именно американцы господствуют теперь в морской пушной торговле на Северо-Западном побережье. Если в период 1785-1795 гг. на 35 действовавших здесь британских судов приходилось 15 американских, то в следующее десятилетие ситуация резко изменяется и число американских кораблей возрастает до 68 против всего 9 английских. А после 1801 г., как отмечает Ф. Хоуэй, 'Юнион Джек' полностью исчезает из торговли'. В период 1805-1814 гг. на Северо-Западном побережье действовали всего 3 английских корабля, один из которых фактически находился в собственности американского предпринимателя Джона Джейкоба Астора. 46 В результате Правление РАК проводит ряд демаршей, в ходе которых неожиданно всплывают имена подлинных 'героев' Ситкинской резни. 21 апреля (3 мая) 1808 г. составляется специальная записка 'О подрыве, делаемом компании бостонцами'. В ней, опираясь на сообщения А. А. Баранова, получавшего сведения от индейцев, виновниками резни называются американцы Кроккер (ведь с его судна дезертировали матросы, которым так удобно приписать руководство 'дикарями') и Каннингем – подстрекатель и соучастник. 47 17 (29) мая 1808 г. министр иностранных дел Н. П. Румянцев передаёт генеральному консулу США в Петербурге Л. Гаррису официальную ноту, в которой уведомляет, 'что суда США, вместо того, чтобы торговать с русскими владениями в Америке, приходят туда для тайной торговли с туземцами, снабжая их в обмен на шкурки выдры огнестрельным оружием и порохом… которые в их руках стали наносить большой вред подданным Е. И. В-а. При помощи этого оружия был разрушен один русский форт и убито много людей… чтобы избежать пагубных последствий подпольной торговли с туземцами, Е. И. В-во хотел бы, чтобы меновая торговля осуществлялась исключительно на Кадьяке и производилась через агентов компании.' 48 И, наконец, 20 августа (1 сентября) 1808 г. Главное Правление РАК направляет письмо генеральному консулу России в Филадельфии А. Я. Дашкову, где, помимо общего возмущения 'бостонскими торгашами', сообщается, что 'Бостонского морехода Кроера [Кроккера] бежавший там с корабля его по разным неудовольствиям экипаж при нападении в 1801 году на Ситху помогал диким в варварстве.' 49 'Чёрный корсар Барбер' был прочно забыт 50 и забвение это продолжалось до тех пор, пока за события 1802 г. не взялись историки, не причастные к политической конъюнктуре описываемого ими времени (в первую очередь П. А. Тихменев), извлёкшие из-под спуда давние домыслы, которые за истёкшее время приобрели солидную наружность исторических свидетельств.

3. Русско-тлинкитские противоречия и причины враждебности

Прибыв в страну тлинкитов с Кадьяка и Алеутских островов, русские партовщики не изменили сложившихся у них там за десятилетия привычек, выработавшегося стиля отношений с аборигенами. О промышленных РАК даже К. Т. Хлебников отзывается, как о людях, лишённых 'правил чести и доброй нравственности'. Под началом их состояли не только кадьякцы, но и чугачи – традиционные враги тлинкитов. Партовщики нередко грабили индейские захоронения, расхищали запасы вяленой рыбы в тлинкитских хранилищах, иногда дело доходило даже до убийств. Так на Ситке Алеутами было убито до 10 тлинкитов, вероятно, из влиятельного клана киксади. 51 Возможно это было совершено в отместку за гибель от отравления ракушками более сотни партовщиков – в их смерти видели последствия зловредного колдовства колошей. В куане Кэйк-Кую партовщики 'ограбили имение, полагаемое с умершими… а после того или тогда же, убив куювского тойона с женою и детьми.' 52 Жена убитого приходилась сестрой 'тыкиннскому тойону' – вождю Хайда-Кайгани или Тлинкитов куана Хенъя (декина, как их называли якутатские толмачи И. А. Кускова). Эти 'тыкиннцы' вели ранее непрерывную войну с Хуцнуву-куаном, но общая вражда к русским заставила их забыть об этом – 'и теперь сопряжены они родством: тыкиннского тойона сын имеет жену, дочь хуцновского тойона'. Враждебность хуцновцев подогревалась ещё и тем, что племянник их вождя просидел некоторое время в оковах в русской крепости, будучи взят под стражу за грабёж партовщиков-Алеутов. Теперь он жаждал мщения за пережитое унижение.

Непосредственно на Ситке недовольство тлинкитов было вызвано, помимо прочего, и рядом конкретных причин, воспоминания о которых сохранились в местных преданиях. Марк Джейкобс-мл., со слов своего деда Джорджа Льюиса-ст., прямого потомка вождя Катлиана, сообщает, что 'неприятности начались тогда, когда тлинкитские женщины были взяты в жёны [русскими и Алеутами] без уплаты обычного выкупа. Тлинкиты, будучи сами владельцами рабов, не позволяли обращаться с собой, как с Алеутами, которых русские имели в подчинении. Алеуты фактически были рабами [разумеется, с точки зрения тлинкитов - Авт.], которых русские использовали для снабжения своего поселения дровами. В возмещение за захват женщин, Алеуты помогали и тлинкитам рубить и колоть дрова. Русские говорили по этому поводу, что тлинкиты были воры и слишком ленивы, чтобы самим искать и рубить себе дрова. Напряжение возрастало и из-за того, что индейцы, имевшие мушкеты, не могли купить себе порох. В нескольких случаях русский караул укрепления подвергался нападениям из-за их мушкетов и пороха. Это, несомненно, могло стать причиной смерти индейцев. А индейский закон требовал за то смерти личности равного возраста и социального статуса.' 53

Любопытно отметить, что к тлинкитской традиции достаточно близки и данные некоторых русских источников. Так лейтенант Г. И. Давыдов писал, что 'обхождение Русских в Ситке не могло подать Колюжам доброго о них мнения, ибо промышленные начали отнимать у них девок и делать им другие оскорбления. Соседственные Колюжи укоряли Ситкинских в том, что они попущают малому числу Русских властвовать над собою, и что наконец сделаются их рабами. Они советовали истребить промышленных и обещали дать нужную для того помощь.' 54

Непосредственным же поводом к началу активных враждебных действий послужило, согласно тлинкитской традиции, следующее происшествие. От случайного пищевого отравления умер человек из русской крепости. Неясно, был ли он по происхождению русским или Алеутом. Тлинкит Хеендеи (Heendei) из клана киксади попытался исцелить больного, чтобы заслужить славу знахаря. В ходе колдовских обрядов он раскрасил ему лицо охрой, но, совершая этот ритуал, не заметил, что человек тот уже мёртв. 'Кто раскрасил лицо маленького старого человека?' – спросили русские должностные лица, проводя дознание. В крепости, судя по всему, вновь пошли слухи о колдовстве и наведении порчи колошенскими шаманами. В итоге, заподозренный в злом умысле Хеендеи вместо благодарности за попытку спасти умирающего, был взят под стражу. Издеваясь над ним, охранники якобы пытались накормить его мясом, отрезанным от бедра покойника, но знахарь был предупреждён о том своими духами и соблюдал в заточении строгий пост. Позднее знатный киксади Стунуку (Stoonookw), отпрыск чилкатских кагвантанов, поехал в Чилкат, где подвергся насмешкам и оскорблениям из-за того, что безропотно стерпел арест русскими своего сородича Хеендеи. Взбешённый Стунуку вернулся на Ситку и стал готовить месть. 55

Несколько иначе излагается этот же сюжет в легенде, записанной Ф. Боасом. Согласно его версии, тлинкиты захватили одного из Алеутов, раскрасили ему лицо и отослали обратно в русскую