создающих то и дело пробки.
О чем таком «странном и страшном» могла говорить Ксения перед выстрелом? Ольга испугалась до истерики, когда смысл ее слов стал понятен. А этот мужчина, для которого и предназначались «странные и страшные» слова, улыбался. Не поверил, что убьет его после того, что сказала? Улыбка его была вполне естественной.
Припарковавшись, Андрей бегом бросился в офис.
Ольга сидела за столом, перед ней стоял стакан воды, который, очевидно, она налила себе сама, потому что больше позаботиться было некому. Плечи ее так дрожали, что даже издалека было видно.
— Оленька! Что случилось? — Андрей кинулся к ней.
Она сидела потерянная, совершенно убитая.
— Вот, прочитайте. — Ольга протянула ему лист бумаги. — Это она и говорит, Ксения Зимина… Михаил Константинович расшифровал… Прочитайте!
Андрей снял очки (читать в очках он не мог), взял листок.
— «Зеленые и добрые глаза у тигра, — прочитал он вслух, — Пришедшего ко мне вчерашней ночью…» Да ведь это стихи!
— Стихи, — подтвердила Ольга. — Вы читайте, читайте.
— «Зеленые и добрые глаза у тигра», — пробормотал Андрей, удивленно пожав плечами, и опять начал сначала, откашлявшись, как будто собирался декламировать на сцене:
Зеленые и добрые глаза у тигра,
Пришедшего ко мне вчерашней ночью…
Он тихо сел, обняв себя хвостом,
И молча говорил о том,
Что, как бы ни было нам в жизни трудно,
Не стоит вешать нос и волочить хвостом,
И что вообще без краски черной
Бедна была б палитра жизни,
И многое еще о чем.
Сегодня утром я ничего не помню, только
Зеленые и добрые глаза у тигра.
— Странно! Действительно странно и жутко! — проговорил он озадаченно. — Читает стихотворение и затем убивает. Кстати, хорошее стихотворение.
— Правда? — Ольга как-то сконфуженно улыбнулась. — Наверное, я должна радоваться. Но мне страшно. Ужасно страшно!
— Да уж! — Андрей вздохнул. — Дикая какая-то ситуация.
— Дикая, — согласилась она. — А знаете, что в ней самое дикое? Это мое стихотворение.
— Твое? — Андрей удивленно на нее посмотрел. — В каком смысле твое?
— Я его написала.
— Ты?! Да разве ты пишешь стихи? Я не знал.
— Вот-вот, и никто не знал. Я никогда никому не говорила, никогда никому не показывала ни одного своего стихотворения. Даже маме, даже Денису. — Ольга закрыла лицо руками и разрыдалась.
Он долго не мог ее успокоить. Впрочем, и сам был растерян и испуган: все это абсолютно не укладывалось в голове.
Позвонил Денис. Он успел побывать уже в трех кинологических клубах, но результата не добился: никто ни собаку, ни человека с фотографии опознать не мог. Андрей пересказал в двух словах ситуацию с Ольгой и попросил его поскорее при ехать.
— А не выпить ли нам кофейку, Оленька? — шутливо-ласково предложил он, как только закончил разговор с Денисом.
— Нет, — отказалась Ольга и капризно скривилась: — Меня от нашего кофе уже тошнит.
— Тогда чайку, — решил Андрей, — крепкого, хорошего, не из пакетиков. Кажется, заварка у нас тоже имеется.
— Ага. Там, на второй полке, в жестяной банке.
Андрей заварил чай, налил себе и Ольге. К этому моменту она уже почти успокоилась, во всяком случае всхлипывать перестала.
— Ты ведь нигде не публиковалась? — спросил у нее Андрей, протягивая чашку.
— Конечно нет! Я же говорю: никому никогда…
— Да, да, я понимаю. А где ты… ну, вообще записываешь свои стихи?
— В тетрадке. Есть у меня специальная такая тетрадка.
Андрею почему-то представилась розовая, с котятами на обложке, смешная наивная тетрадь с замочком, запирающимся на ключик. Он недавно видел такую в канцелярском отделе и долго не мог понять, что это такое. А когда понял, купил Насте, но она подарка не оценила, сказала, что давно уже выросла.
— Где она у тебя хранится?
— Дома, конечно. В ящике стола.
— И ты никогда ее никуда не приносила? Я имею в виду… в университет или в офис?
— Зачем?
— Ну, не знаю. На случай, если вдохновение посетит внезапно…
— Вам смешно? — Ольга смотрела на него обиженно.
— Нет, что ты! Я просто хочу понять, каким образом твое стихотворение могло попасть к Зиминой.
— Никаким образом не могло! Тетрадь я никому не показывала и никуда из дома не выносила. А эту Зимину не знаю!
«И знать не хочу!» — было написано у нее на лице. Ольга сердито дернула плечом.
Денис влетел в офис запыхавшись, будто всю дорогу бежал, а не ехал на машине. Бросился к Ольге:
— Как ты?
Она молча протянула ему листок. Денис прочитал, не вслух, про себя, и с отвращением отбросил:
— Бред какой-то!
— Сам ты бред! — возмутилась Оля.
Денис испуганно стал оправдываться:
— Да я не про стихотворение, я о самой ситуации. А стихотворение очень даже хорошее. Нет, действительно классный стишок!
— Стишок?!
— Ну, я хотел сказать… Очень хорошее произведение. Прекрасное просто, хоть сейчас неси в какой- нибудь журнал.
— Журнал! — громко воскликнул Андрей и хлопнул себя по лбу. Ольга с Денисом синхронно вздрогнули и с удивлением уставились на него. — Журнал! Как я мог забыть! Сегодня утром, пока вы еще не пришли, я просматривал этот чертов фильм…
— Вы и потом, когда мы пришли, его просматривали, — нервно рассмеялась Ольга. — В последнее время мы только и делаем, что его просматриваем. Все вместе и по отдельности. — Смех ее перешел в истерический.
— Прекрати! — прикрикнул на нее Никитин. — Так вот, мне тогда пришла в голову мысль, что этот журнал может иметь какое-то важное значение, только мы пока не поняли какое. И журнал, и напитки, и пепельница, и… что там еще? Зажигалка. Но главное — журнал.
— Почему это главное?
— Не знаю. Что-то вертится, не могу ухватить. — Он постучал себя ладонью по лбу. — Почему-то это как-то связывается с собакой, вернее, с собачьим лаем…
