пусть ведёт первого свидетеля… не сгорит у него там ничего, он газ выключил, так и скажи. Всё запомнил?
— Да, многоуважаемая госпожа Сочина, так и скажу, что газ Грицких выключил…
— Хорошо, гаджё, молодец, иди… Стой!
Вадим покорно замер, не переступая порог беседки, и даже повернулся к Але.
— Если ты надеешься, что я когда-нибудь сжалюсь и попрошу тебя больше не называть меня многоуважаемой госпожой Сочиной, можешь прямо сейчас пойти вон к тому кусту, по пути надежду эту задушить и там, под кустом, зарыть. А теперь иди, гаджё!
Кажется, он всё-таки зарычал вслух.
Грицких на вид оказался ровесником Али — чуть за пятьдесят, может, чуть старше. Невысокий, коренастый, круглолицый, чуть раскосый — это про таких, как он, говорят «типичный сибиряк». Валуйский многозначительно посмотрел на Сочину поверх его головы:
— Вот, Терентий Петрович нам решил принести фотографии.
Цыганка оживилась, пересела к подоконнику, с которого согнала кошку. Косой луч солнца заиграл на браслетах и перстнях, когда она потянулась за снимками. Терентий Петрович старался не смотреть Сочиной в глаза и молчал, только замычал приветственно.
Она усмехнулась. Суеверия…
— Не бойтесь, я не глазливая, — попыталась успокоить собеседника Аля, но для того, чтобы переубедить Грицких, требовались более весомые аргументы.
Фотографии — обычные, ничем не примечательные, десять на пятнадцать — на ощупь тёплые, гладкие… четыре снимка. Сочина ахнула, вглядевшись в первый же глянцевый прямоугольник:
— Я так и думала!
— Что, что? — подвинулся к ней Валуйский (а Грицких, наоборот, отодвинулся).
— Смотри…
На фотографии стояли вдоль реки — на том же месте, где побывали сегодня Аля, Игорь и пилоты — двенадцать человек. Фото вышло не слишком удачным изначально, да ещё и выцвело, лица разобрать сложновато, одни силуэты. А мостки и тогда уже представляли собой жалкое зрелище…
Цыганка видела их иначе. Перед ней стояли на берегу девять молодых мужчин и три тени.
Она помнила их голоса среди тех, что звенели в ушах на прииске.
Только здесь можно было понять, о чём они говорят.
— Кто это? — ткнула пальцем Сочина.
— Зампред артели, Завгородний Борис, — оказалось, у Терентия Грицких вполне мужественный драматический тенор — когда он не мычит.
— Он… погиб, — извиняющимся тоном сказала Аля. — И вот этот… это кто?
— Это Паша… нет, Паша всё в шапочке ходил, а это Киряша, Михеенко Кирилл, — недоверчиво прищурился Грицких. — А что?
— Да странно с ним всё… вроде, он тоже погиб, — выдохнула Аля. — А вроде и нет. Они летели вместе, эти двое, с ними были три пилота и шесть охранников, и они все… ах, вот оно что.
— Что? — переспросили одновременно Грицких и Валуйский.
— У него же брат близнец, у Киряши. А вот это… это кто? — погладила она пальцем третий силуэт.
— Палей. Это Палей Дмитрий.
— Он тоже умер… но… он совсем недавно.
Лицо Терентия Петровича странно перекосилось, будто кто-то в две руки оттягивал ему кожу со щёк на затылок.
— Завтра девять дней, — медленно проговорил мужчина.
Валуйский поджал губы. Слова соболезнования застряли в горле.
— Он… — Сочина закрыла глаза, и голос её стал глуше. — Я… Терен… тий. Головачёв… абсолютный игрок. Второй ряд. Там…
— Не понимаю, — растерялся Грицких. — Она что-то хочет мне сказать?!
— Я говорю тебе, дуболому, Головачёв — абсолютный игрок! — рыкнула Аля, вцепляясь в ворот рубахи Терентия. — Понимаешь, что я тебе говорю?!
Теперь не смотреть в глаза Сочиной старался уже Игорь. Он видел, как они меняют цвет, когда она говорит за других, и боялся в такие моменты. И её боялся, и за неё. Слишком часто попадались в детстве фильмы, в которых медиумами овладевали злые духи.
— П-па… Паля?! — недоверчиво выдохнул Грицких.
— Н-нет, — Цыганка закрыла глаза, разжала пальцы, позволяя Игорю обнять себя за плечи — сил самостоятельно усидеть на деревянной скамейке не осталось. — Нет, не Паля. Паля ушёл. Он сказал всё, что хотел. Он про книгу говорил.
Валуйский, одной рукой придерживая Сочину, другой хлопнул себя по лбу:
— Ёшкин кот! Конечно, про книгу! Это же книга так называется — «Абсолютный игрок»! У писателя Головачёва! А я думаю — какой ещё Головачёв, почему это он игрок, да ещё и абсолютный…
— Нычка?! — изумлённо спросил у них Терентий.
— А я почём знаю? — фыркнула оживающая Аля. — Ищите книгу, найдёте, может, и разберётесь, что там вам Паля оставил… а нам остальных можно уже и не опрашивать.
Валуйский вздохнул:
— Да нет уж, давай опросим.
— Нет уж, опрашивай сам… а я поеду в гостиницу. Поем, попью и отосплюсь по-нормальному. Я очень устала, Игорь. Очень, очень, очень…
С утра пораньше на базу отдела «Т.О.Р.» прискакал Скрипка. За ним следом пришла Лена, а потом и Марина, и теперь они развлекались на кухне, слушая очередной рассказ Марченко про её путешествия.
Скрипка «закреплял результат» и теперь пытался «отправить» девушек на болгарский курорт Калиакра. Получалось не ахти, потому что Сергей хорошо помнил, что и как нужно делать — но силёнок на задуманное сегодня не хватало.
— Ничего страшного, — успокаивала его Марина. — Я и так значительно живей обычного представляла себе этот мыс, и крепость на нём, и дельфинов, и бакланов…
— А вчера у меня получалось вообще все чувства обмануть, — горестно дёргал себя за пряди волос на висках Скрипка.
Лена вздыхала. Да, она не отказалась бы и сегодня пережить всё вновь с такой достоверностью, как вчера в машине! Но что поделать, теперь остаётся только ждать смены сезонов и очередного «его дня» у белого мага. Или ехать в отпуск в Болгарию…
В соседней комнате Краснов и Горячев сосредоточенно рассматривали закрытый ноутбук, словно чёрный мерцающий пластик показывал им завораживающие картины. Ярославу, может, и показывал — покосился на коллегу Николай Васильевич. Кто их, экстрасенсов, знает…
— Я согласен с Игорем, — тихо сказал Краснов. — Он всего лишь предполагает, что наш литр золота побывал на разбившемся вертолёте, но Аля в этом уверена. Она тоже звонила, говорила, что устала, как хаски после дневного перехода в упряжке, и что эту упряжку вёл целый десяток каюров.
Горячев усмехнулся:
— Это после работы с фотографиями?
Он успел понять, что у Сочиной хор голосов в голове звучит обычно тогда, когда она смотрит фото.
— Да.
Мужчины молча продолжили изучение «шикарного фильма» на крышке ноутбука.
На кухне восторженно солировала Леночка:
— А там есть участок один, где буквально в полуметре от края прибоя такая ямка, и вот разбегаешься так, вроде просто в воду бежишь, а потом — бултых!..
Визг Марины. Хохот Скрипки:
— Получилось! Де-е-евчонки! У меня — получилось!
