— Что было потом? — подстегнул умолкшего Богдана Игорь.
— Ну, потом мы вытерли ружьё… потом поехали в ЧОП, рассказали всё папе… он сразу — дяде… ну, там, следаков послали… уже проверенных, чтобы это, значит… ну, все следы… и чтобы на меня не подумали, и вообще… это же ведь и правда могло быть самоубийство… вы… вы запишете, что это чистосердечное признание? — робко поинтересовался Богдан.
— Это не чистосердечное признание, а вынужденное, — жёстко проговорил Игорь, и Сергей с Еленой синхронно кивнули, подтверждая. — На смягчение приговора вам надеяться нечего.
— Как и всей вашей системе, — с наслаждением добавила Марченко. — Карский Богдан Михайлович, вы арестованы.
— …ну, вот и всё, — завершил Игорь краткий, сухой пересказ того, что случилось в загородном доме Романовых два года назад.
Он сначала пытался возложить ответственную миссию на Скрипку, но тот, тяжко переглатывая тошноту, отказался, сославшись на то, что видел это всё собственными глазами, ещё не отошёл в полной мере от пережитого потрясения и не готов вообще с кем бы то ни было разговаривать об этом.
Лене Валуйский даже не предлагал.
Владимир Фёдорович, Светлана, Валентина и Пётр слушали, не перебивая, не задавая вопросов.
Долго молчали, когда Игорь закончил.
— Мы, — прокашлявшись, сообщил Владимир Фёдорович, — мы предполагали что-то подобное.
— Мы надеялись, что вы нам поможете, — тихо проговорил Пётр.
— Спасибо…
— Спасибо вам… — отозвались, как эхо, Светлана и Валентина.
— К вам в Касторово завтра выезжает следственная группа из Москвы, будет проводиться новое расследование, уже с учётом признания Богдана Карского, — сказал Валуйский. — Будет точно установлена роль местных правоохранительных органов в этом деле…
— Вас будут снова вызывать в РОВД, — Лена после долгого молчания говорила чуть осипшим голосом. — Мне… мне очень жаль, что всё так получилось.
— А мне нет, — строго сказала Светлана. — Я рада, что всё так получилось. Мы теперь знаем правду. Да, она не оживит наших детей, но… убийцы будут сидеть. Справедливость восторжествует.
Лена случайно взглянула на Скрипку и по скептически поджатым губам поняла, что он сомневается в торжестве справедливости.
Прощание вышло неловким и скомканным. Не звучало привычных для расставаний предложений звонить, никто не выражал надежд на новые встречи — все понимали, что новые встречи могут означать только возникновение новых проблем.
Коллеги собирались в обратный путь.
Игорь, собственно, и не успел распаковать свою дорожную сумку. Скрипка по-солдатски быстро уложился и отнёс рюкзак в багажник «Доджа» Валуйского.
Лена медленно, медленно-медленно плавала по комнате, сопровождаемая взглядами друзей, и паковала чемодан.
Она не признавалась в этом даже себе, но подозревала, что со стороны очень заметно, как же она устала за последние пять дней.
Несколько раз Валуйский, Лена и Сергей пытались о чём-то заговорить.
Начинал разговор Скрипка. Завязывал беседу Игорь. Пыталась вспоминать свои путешествия Лена. Но…
Разговор не клеился.
Марченко оставалось уложить в чемодан последнюю майку, когда в дверь постучали — заполошно, истерично.
