И век и миг... [Стихотворения и поэмы]

К нам восходит слово Бокова
И по-зыкински распевно
Все озябшие деревни
Согревает. Мать есть мать.
Как такому не внимать?

ГДЕ ЭТА УЛИЦА?

Была. Горел огонь,
Скворечни выше крыш,
И где-то под гармонь
Хмельно «Шумел камыш»
Кипел кадрилью клуб.
Горелки — под луной.
Был шёпот жарких губ:
Иди ко мне, родной.
Была. Скрипела дверь.
Хозяин был и гость.
А где она теперь?
Ушла, брат, на погост.

«Уймитесь вы, скоростники пера…»

Уймитесь вы, скоростники пера.
Печаль полей — не «чёрная дыра».
Она, как боль, у сердца, у виска, —
В ней слёзы кулака и бедняка,
В ней всё, в чём закалялась наша сталь:
И даль — в глазах и за глазами — даль.
Она и Кремль, и наши образа…
Такое скоро пробегать нельзя.

«Который год скворечники пусты…»

Который год скворечники пусты.
Домой зовут, не закрывают рты.
Их скорбный вид мне сердце рвёт на части,
Как будто я в предчувствии несчастья
Мучительно о чём-то вспоминаю
И медленно со дна реки всплываю,
Поверхность рву! И вот на берегу
Деревня мёртвая в нетронутом снегу…
Ты понимаешь? Представляешь ты?!
Который год скворечники пусты.

«Всё, всё под нож! На срез, на слом, на сдвиг…»

Всё, всё под нож! На срез, на слом, на сдвиг,
Всё на язык — хотите ль не хотите —
Огня. И вдруг? И вдруг я слышу крик,
Как из развалин детства: — Помогите!
И я бегу, бегу, где по прямой,
А где в обход, как суетливый грешник,
На этот крик и вижу: бог ты мой,
С родного неба сорванный скворечник.
Тоска чернее чёрного во рту.
Да он и сам какой-то весь нелепый.
Я взял его, отнёс, как сироту,
К себе домой и подсадил на небо:
Семействуй, дорогой мой ротозей,
И всем семейством окрыляй друзей.

«По всей по России от края до края…»

По всей по России от края до края
Сгорает деревня, сгорает, сгорает,
В чаду самогонном безмолвствуют клубы,
Погосты — на прибыль, детдомы — на убыль,
На убыль — моторы, в раскройку гектары,