- Умники, - поддержал его Еропка. - Я тоже на банника чувствовал подозрение. Только доказательств никаких не имел. А они - раз, и сразу улика. И никаких тебе сучков, никаких щепок.
- Это есть лючший детектив на весь Лес, - высоко оценил деятельность братьев и Клямке. - Они показать grosser клясс!
- Надо банника брать, - решил Ставр. - Пусть в глаза нам всем посмотрит. Это же на какой позор он нас выставит хотел!
- Да, - подтвердил Бурята. - Пришла пора с Каливаром разобраться. Надо также выяснить степень участия в преступлении Хольки. Ее тоже следует сюда вызвать, и хорошенько потрясти.
- Давайте потрясем, - утвердил Колотей предложение сыщиков и посмотрел на Могуту.
- Опять я? - недовольно спросил тот.
- А что делать, если ты у нас такой, что никто тебе отказать не может, - усмехнулся Колотей. - Ты уж сходи, попроси Каливара, и Хольку прихвати.
Впереди широко шагал Могута. За ним едва поспевал Каливар. Был он в тех же коротких коричневых брючках, с лямкой через плечо, а на ногах вместо новеньких калош, телепались какие-то дырявые, замызганные опорки, бывшие когда-то не то старыми ботинками, не то стоптанными сапогами. А Хольке что, ей длинноногой и торопиться не надо. Банник два шага делает, а полудница только один и чуть ли не на пятки ему наступает. Красиво идет, легко, вроде, даже, пританцовывает. Братья залюбовались полудницей: платье голубое, губы красные, волосы на солнце - как золото, а на голове еще и венок красуется из крупных белых ромашек и голубых колокольчиков. В правой руке она, как и утром, держала баул с лекарственными травами. Не сказал Могута, зачем их к Ставру зовут и Банник, наверно, подумал, что опять кого-то лечить надо.
- Эх, сколько вас собралось! - удивился Каливар. - Неужто всех лечить, - пошутил он. - Всех сразу не могу. По одному, только по одному.
Он подошел к Ставру, заглянул ему в глаза, несильно ткнул кулаком в грудь.
- Больно?
- Нет, не больно.
- А если так? - хлопнул он лешего ребром ладони по правому боку.
- И здесь не больно.
- Вот и хорошо, что не больно. А глаза твои мне все равно не нравятся, тяжелые у тебя глаза, сумрачные. Ну-ка, - протянул он руку в сторону Хольки.
Та мигом открыла баул и подала его баннику. Каливар вынул пучок сухих красноватых листьев с фиолетовыми прожилками. Обломил кончик одного из них, растер пальцами, понюхал и остался доволен.
- Вот тебе надежное лекарство. Они сейчас как раз в самой силе. Утром натощак и вечером перед сном по одному листу хорошо разжевывай и проглатывай кашицу. Листья горькие, но ничего, не маленький, потерпишь. Хорошее лекарство и должно быть горьким. Водой ключевой запивай. А вообще - оклемался ты. Очень сильный был ступор, но оклемался. Жить пока будешь, - обнадежил он лешего. - Но в баньку непременно приходи. Одному моему пациенту тоже все было некогда. Дела, дела, а однажды - раз и копыта отбросил. Так всех своих дел и не переделал. День-два подождать можно, потом непременно приходи.
Вел себя банник спокойно и уверенно, как будто и не чувствовал за собой никакой вины. Не знал Каливар, что в землянке Ставра сыщики нашли коричневую нитку от его куртки, не догадывался, что Аук передал весь его тайный разговор с Никодимом, слово в слово. Холька - тем более, вела себя как обычно. Зубы скалит, глазки щурит, улыбается. У полудницы одно на уме - покрасоваться.
- Кого еще лечить надо? - спросил банник. - Не к Ставру же вы меня опять звали?
- Это ты правильно понял, не к Ставру, - ответил ему Еропка. - Есть у нас к тебе, Каливар, один интригующий вопрос... - сказал и замолчал, уставился хитро прищуренными глазами на банника.
Остальные тоже молчали. И тоже смотрели. От этого общего молчания и от этих пристальных взглядов Каливар почувствовал себя неуютно. Но банник не Хрол, этот не растерялся.
- Так я и знал, - покачал он головой. - Шагнуть нельзя, чтобы все не узнали. - Он посмотрел на дуб, где с независимым видом восседала Фроська. - Конечно, сорока настучала. Вот кто повсюду свой длинный клюв сует. До чего вредная птица. Каждому корявому дуплу затычка. Везде поспевает, где нужно и где не нужно. Она и там была.
Теперь все посмотрели на Фроську, которая, оказывается, была в курсе дел банника, но промолчала. А скорей всего, слов нужных не знала. Фроська не из тех, кто промолчит. Сорока же явно обиделась на 'затычку' и на 'вредную птицу'. Уставилась на Каливара, хвост задрала, крылья растопырила и стрекотнула ему что-то оскорбительное.
- Она еще и обижается, трепло летучее. Прилетишь ко мне за червячком, я тебе припомню, - пригрозил Каливар.
Фроська уже и сама сообразила, что будет, когда полетит к баннику за червячком: голову отвернула и глаза прикрыла, - сделала вид, что ничего не видит, ничего не слышит.
- Сорока здесь не при чем, - защитил птицу Ставр, - Аук рассказал.
- И этот вислоухий лентяй хорош, каждое слово ловит, хоть запор на рот вешай, - нелестно отозвался об Ауке банник. - Я к вам в Лес пришел, потому что у вас, можно сказать, полная свобода, не то, что в деревне. А здесь, оказывается нельзя шага лишнего сделать, слова лишнего сказать. Сразу весь Лес знает.
- Во! Слышали? Не нравится ему наша общая свобода! А все на меня катят... - возмутился Хрол. - Я леший открытый, мне скрывать нечего... Не то, что некоторым... А как что - Хрол крайний, Хрол виноват, Хролу надо морду начистить! Вот с кого спрашивать надо! - ткнул он корявым пальцем в сторону банника.
- Ты не лезь, пьянчужка. Помолчал бы лучше, - осадил его Гонта. - И с него спросим, и с тебя.
Хрол с опаской глянул на сердитого лешего и увял.
- Надо делать разумний шаг, und сказать хороший, умний слово, - посоветовал баннику Клямке. - И пусть весь Лес знать. Лес все понимать, он бить отшень довольный от хороший дела, и хороший слова. Правильно я говорить?
- Правильно, - поддержал его Колотей. - Давай, Каливар, выкладывай. И про себя и про Никодима. Нам Аук все ваши разговоры передал... Выкладывай все как есть. А мы послушаем и решим что делать. Мы для того и собрались, чтобы тебя послушать.
- Я как знал, что лучше за это дело не браться... - нисколько не смутился припертый к стене банник. - Только не думал, что вы все так всполошитесь. Из-за такой пустяковой ерунды все лешие собрались.
'Ничего себе - пустяковая ерунда, - рассердился Бурята. - И как держится, как держится... Надеется вывернуться. Интересно, на что он рассчитывает? Только напрасно надеется, ничего у него не выйдет. Он зерна брал. Даже ежу ясно, что он. На этот раз мы все правильно вычислили. Брючки у него коричневые, а куртку куда-то спрятал. От нее нитку мы и нашли. И скрепку у него в кармане халата Еропка отыскал. Вот пусть и объяснит, откуда она взялась. Как это мы сразу на банника не вышли? Ставр всех здесь знает. Он правильно говорил: 'Свой не возьмет, а чужих у нас в Лесу нет'. Каливар и не свой в Лесу и не чужой. Этого мы как раз и не сообразили. И Никодим с ним. Интересно, кто же у них третьим был? Так Холька и была! Полудница во всем Каливара слушается. Она как раз и подглядывала за землянкой, за Ставром... Он же говорил, что утром встретил ее, а мы внимания не обратили. Если бы сразу все сообразили, и Хрола не надо было бы трясти, позориться с этим алкашом. Не случайно встретил полудницу Ставр. Следила она за ним. А чей это черный волос? Значит, и четвертый был. Немалую банду они сколотили. Будет лешим, чем заняться, когда мы их всех раскроем.
- Он, - шепнул брату Гудим. - Но виляет. Сейчас станет тень на плетень наводить.
- Он и Холька, - так же шепотом ответил Бурята. - Пусть Ставр и Колотей их потрясут, как следует, а мы потом обвинение предъявим. Нитку не потерял?
- Да ты что!?
- Чего замолчал, неужто совесть мучить стала?! - прервал размышления банника Гонта. - Нет у тебя совести! Выкладывай все, как есть, а мы подумаем, что с тобой делать. И не вздумай убежать. Знаем мы таких ловких, да шустрых. Догоним и ноги поотрываем, чтобы больше не бегал.
