вторую, еще более сильную контратаку, и опять захлебнулся в собственной крови. Третья его контратака тоже не удалась. Враг засек месторасположение орудия Монахова, по которому и открыл огонь из самоходных орудий. Убило младшего сержанта Монахова и заряжающего рядового Грицика. Ранеными оказались артиллеристы Ивлев и Атабаев. У орудия остался один наводчик Иван Макеев. Макеев не раз слышал от Монахова, что пока стоит у орудия хоть один советский воин, оно живет, действует, наносит врагу урон. У него пока есть исправное орудие и вполне достаточно снарядов!
— Огонь, Макеев! Стой, Иван, насмерть, — командует сам себе наводчик, посылая во врага один снаряд за другим и каждый раз приговаривая:
— Это за Монахова!
— Это за Грицика!
— Это за Ивлева!
— А это за Атабаева!
После каждого метко посланного снаряда Макеевым фашисты не досчитывали в своих рядах десятков солдат.
И вдруг — опасность. Самоходное орудие врага подошло к огневой позиции Макеева метров на сто пятьдесят. Началась дуэль, из которой советский артиллерист вышел победителем: он упредил врага, сделав точный выстрел. Самоходное орудие замолкло. Вторая самоходка сделала выстрел и разбила пушку Макеева. У наводчика в руках остался один автомат с двумя дисками. Экономя патроны, ведя только прицельные очереди, Макеев отбивался от наседавших на него немецко-фашистских пехотинцев.
Но вот все стихло: фашисты выдохлись, перестали контратаковать. К Ивану Макееву подошел командир стрелковой роты и сказал:
— Пехота говорит тебе спасибо, артиллерист!
Некоторое время спустя Ивану Макееву вручили вторую награду — орден Славы III степени…
Что можно сказать о таких людях?
Слава всегда сопутствует героям!
31 января наши войска вышли к реке Одер, севернее Кюстрина. Им удалось при активной поддержке артиллерии быстро форсировать реку по льду. К исходу 3 февраля они окончательно очистили правый берег Одера в полосе наступления фронта. Севернее и южнее Кюстрина наши войска захватили на левом берегу Одера плацдармы и закрепились на них.
2 февраля враг предпринял несколько контратак крупными силами пехоты, танков и самоходных орудий в районе города Кенитц. Самая сильная и наиболее ожесточенная из них была первой, когда пехота и танки фашистов шли при поддержке артиллерии и авиации. Наибольшая тяжесть в этом бою легла на первую и третью батареи 507-го истребительного противотанкового артиллерийского полка, которые стойко и мужественно отражали атаки. Когда положение стало очень критическим, командир полка бросил во фланг продвигающимся на Кенитц танкам противника пятую батарею. Потеряв пять танков, враг вынужден был отступить в западном направлении. А с пехотой противника расправился второй дивизион 489-го артиллерийско-минометного полка. К этому времени к Одеру была подтянута еще артиллерия и уже к исходу 2 февраля только на плацдарме в районе Кенитц находилось 184 орудия и миномета. Это позволило нам закрепить плацдарм и начать бои за его расширение.
Выйдя на Одер и захватив на его левом берегу важные плацдармы, войска нашего фронта завершили одну из наиболее глубоких фронтовых операций, какие были проведены в ходе Великой Отечественной войны. Советские войска находились на территории Германии, нацелив острие своих грядущих ударов на Берлин.
Войска 2-го и правого крыла 1-го Белорусского фронтов в ходе Восточно-Померанской операции разгромили крупную группировку врага, очистили от него побережье Балтийского моря к востоку от Штеттина, обеспечив тем самым фланг главной группировки войск, действовавших на берлинском направлении.
В это время шли напряженные бои войск 1-го Белорусского фронта по ликвидации предмостных укреплений врага на восточном берегу реки Одер, по расширению и укреплению плацдармов на западном берегу в районе Кюстрина — города, именовавшегося «воротами Берлина».
К середине апреля 1945 года советские войска овладели Восточной Пруссией, Восточной Померанией, Силезией, освободили Венгрию, вступили в Австрию, заняли выгодное положение для нанесения завершающих ударов по Германии.
Несмотря на такие значительные боевые успехи на фронте, советским войскам все же предстояло приложить огромные усилия, чтобы заставить врага безоговорочно капитулировать.
Обычно оборону противника рассматривают с точки зрения того, какую она имеет глубину, сколько войск там действует, каковы укрепления, количество и сила оружия и боевой техники. Берлин же был не только городом, приспособленным под сильную оборону. Он был столицей фашистского рейха. Падение Берлина означало конец фашистского владычества. С этим надо было считаться, определяя характер обороны врага, который был обречен на разгром, но сопротивлялся отчаянно.
Поэтому для нанесения завершающего удара советское командование сосредоточило на берлинском направлении большие силы в составе трех фронтов. Перед ними стояла вражеская армия в миллион человек, имеющая более 10 тысяч орудий, 1500 танков и самоходных орудий, 3300 самолетов. Все это размещалось на укрепленной местности, изобиловавшей реками и речушками, каналами, озерами, высотами, крупными лесными участками, множеством населенных пунктов, заводов, фольварков с кирпичными строениями, приспособленными под оборону. Особенно сильны были укрепления на западных берегах рек Одер и Нейсе. Этот оборонительный рубеж состоял из трех полос общей глубиной 30–40 километров.
Перед Кюстринским плацдармом на участке канала Одер — Шпрее имелись где две, а где и три линии сплошных траншей. Все без исключения населенные пункты были приспособлены к обороне.
Вторая полоса проходила по Зееловским высотам. Высоты и сам город Зеелов представляли собою самый мощный узел сопротивления на восточных подступах к Берлину. Здесь проходил высокий берег старого русла Одера, возвышающийся над долиной реки на 40 метров. Высота же берега в районе Зеелов — 50 метров. С Зееловских высот противник мог просматривать местность на всю глубину расположения наших войск и корректировать свой огонь.
Численность вражеских войск и характер его обороны на берлинском направлении не оставляли сомнений в том, что преодолеть расстояние от Одера до Берлина можно было только ценой огромных усилий и больших жертв.
Перед нашим фронтом, считая вторые эшелоны и резервы, противник держал до 30 пехотных, танковых и моторизованных дивизий и сильную группировку артиллерии, плотность которой на главном направлении превышала 60 орудий и минометов на один километр фронта. Такая насыщенность артиллерией у противника редко встречалась даже в наступлении. Но орудия — это военная техника, без людей она мертва: ею пользуются люди и от их морального духа, морально-психологического состояния зависят и правильное использование техники, и успех в сражении на войне. Это положение общеизвестно. Вот почему важно было знать моральное состояние немецко-фашистских солдат и причины их такого упорного сопротивления в тот период. Чтобы охарактеризовать настроение вражеских солдат, приведу известное мне лично показание одного пленного немца:
— Положение наших солдат, — сказал он, — просто безвыходное: побежишь — расстреляют свои же заградительные отряды из эсэсовцев; если попытаешься перейти к русским, тоже могут убить. А если удастся благополучно перебежать, семью расстреляют. Остается одно — сидеть в окопе, отстреливаться, пока не убьют.
Эти показания солдата подтверждались приказом фашистского командования, в котором, в частности, говорилось: «…всякий отступающий будет расстрелян на месте, будь то солдат, офицер или генерал».
И надо сказать, что такая бессмысленная по своей сути драконовская «дисциплина» в известной мере держала в повиновении немецких солдат, они упорно оборонялись.
Сильную вражескую оборону надо было преодолеть, прежде чем дойти до Берлина. Да и сам город оборонялся сильно: из каждого дома стреляли, каждая улица стала крепостью.
Как же действовала наша артиллерия?
