не могу удержаться. А об том ты помыслил, что коль не я, так её другой-какой купит, а? И какова ей судьба будет в тех руках, ты ведаешь? И я доподлинно не ведаю… Но токмо думается мне, шо просидеть на цепи у станка ткацкого всю жизнь, эт судьбина не завидна. Иль в дом весёлый её определят, где мужики через ейное тело табуном пойдут, оно слаще? Нет! А у меня им воля, поштишто. Вот, привезёт приказчик свежекупленных баб на двор и пред выбором ставит. Кто хотит, тех на деревню жить отправлят. Я ей дом даю, да монетку-другую на обзаведение. Живи — трудись на земле, хошь одна, а хош замуж иди! Воля, пошти. А какой охота в тепле да сытости жить, та вольна в усадьбе моей остаться. Токмо в готовности юбку задрать по первому указу барина! Небогат выбор, да уж каков есть! Усё же лучше, нежели скотиной быть говорящей. Так-чо девки мои, красавишны, коии здеся обретаются, сами свою судьбину избрали! Вот они, мои хорошие… — и барон потянулся вперёд, обхватив сразу трёх одалисок, вертящихся поблизости. — Так- чо ты, колдун, зря на меня сердисси!
— Мда? — разлепил губы Вовка. — Что-то я вчера не увидел особого восторга в глазах служанок, когда ты их лапал.
— Эт ты про Нюську, что ль? Эт да, энта ышшо не перебесилась. Сохнет она по мне, дура баба, и не поймёт, что мне одной её мало! Скучно мне с одной-то! Вот и тянет кажный день на иную. А она ревнует, дура, да всё боится что я её кому другому предложу, вот с того и печалится. А не поймёт, убогая разумом, шо без бабского согласия я насильничать не стану, и в постелю к другу своему не погоню! Ты ведь мне друг? Друг! Такое дело сделал! Иль ты думаешь, шо я не ведаю, об чем ты с эльфом на полях толковал?! Ведаю! И огромное тебе спасибо за энто, шо от меня, шо от землепашцев моих, обормотов. Ух, злыдни! Узнаю, шо чьи-то руки с топором к новым рощицам потянутся, так те руки тем же топором и велю укоротить! Так им сёдни и сказал, шоб на носу себе зарубили… А ты свой нос-то не криви, коль вечерком постучится к тебе кто-нить. Бабам без мужика, оно тоже не сахар, уж поверь, а одного меня на всех не хватит. Уж приголубь, сделай милость.
Вовка сделал последнюю попытку отказаться от предлагаемой чести:
— Уволь, барон! Хоть ты мне и друг, а уволь. Насильно мил не будешь.
— А кто сказал про силу? Какая сама похочет, та и придёт! Они ышшо космы друг у дружки драть зачнут, кому в твою комнатку идтить, вот увидишь!
— Они — да, а я? Мне другие девушки нравятся, стройные, гибкие, а твои все в теле.
— От-то да, они в теле. Ах да! Ты ведь с эльфой живешь, верно? Как же энто я запамятовал! Да уж, с эльфой ни одна из моих не сравняется.
— Вот то-то! — Вовка, покачиваясь встал из-за стола. — Спасибо за хлеб, за соль, я спать пойду!
И ушел, довольный, что хоть так удалось избежать настойчивого сводничества. Кое-как добредя по нещадно штормящему коридору до отведённой ему комнаты, он упал в постель и уснул, кажется, ещё в падении. И проснулся от всепожирающего пламени в организме. Он сделал слабую попытку встать и рухнул обратно. Сил не было, никаких. ' И почему я не настоящий колдун?! Сейчас бы сделал жест рукой и подлетел бы ко мне стакан с водою. С холодной-холодной… Припасть к нему губами и пить, пить…' Последнее слово он наверное произнёс вслух, потому что кто-то завозился рядом (?), встал с кровати (??) и подал запотевший кувшин, полный ледяного фруктового напитка (!!!).
— Ну как, господин маг, полегчало? — Участливо спросил девичий голос в темноте, и к Вовке прижалось нестерпимо горячее тело.
— Ой, жарко! — он отполз к самому краю просторного ложа. Но дама была настырна и вновь придвинулась к нему.
— А ты одеяльце откинь, оно и легче станет! — проворковала незнакомка, обнимая Володю.
— Перестань, я спать хочу!
— Так ить ночка длинная, успеется ешшо! И поспать хватит, и на что иное времечко отыщется… — её пальчики шаловливо полезли к Вовке в исподнее. Володя вначале поплыл от предвкушения, но некстати проснувшийся внутренний голос остудил зарождающийся пыл: 'А в случае чего, сколько придётся добираться до ближайшего вендиспансера? Уши останутся к тому времени, или сгниют на корню, вместе с носом?'
— Я! Хочу! Спать! Если тебе хочется чего иного, то ступай к своему барону, ясно?
— Так ить он заругается, коль ты меня прогонишь. — огорчилась девица.
— Тогда ложись и спи, молча. Даш спокойно выспаться — скажу утром барону, что ты умница, а нет — нажалуюсь, поняла?
Темный силуэт молча отодвинулся на противоположный край кровати. 'Вот и славно!' — подумал Вовка, закрывая слипающиеся глаза.
— Водица! Ты поглянь, сама бьёт из земли-то! — донёсшиеся крики со двора разбудили Володю. Он оделся и выскочил во двор. Высаженное вчера вечером семечко проросло, выпустило во все стороны мощные корни, приподнявшие кое-где каменные блоки чаши фонтана, и теперь выбрасывало зеленоватые струи воды, высотой доходившие Вовке до пояса. Видимая часть растения напоминала пень с выгнившей сердцевиной, каким-то образом оказавшийся среди серых булыжников.
Володя помог рабочим выбрать высоту затвора так, чтоб в чаше всегда стояла вода, скрывающая пень почти до верха. Потом 'маг' пробежался по отводным канавам, убедился что нигде струящийся поток влаги не задерживается, доходя до самого парка, и вернулся во двор, к вышедшему барону.
— Принимай работу, хозяин! — И, пока барон с девицами столпились вокруг водяного чуда, он незаметно для них пробежался до ворот усадьбы. Там на тракт с просёлочной дороги как раз выползали подводы, доверху груженные сеном. То, что сегодня селяне повезут в Ровунну сено на продажу, Вовка разузнал ещё накануне и старался подгадать окончание работ к этой поездке.
Однако глазастый хозяин заметил этот манёвр и на ходу пристроился к магу рядом.
— Куда ты собрался в такую рань? Аль тебе у меня не понравилось? Мож, Фроська чем обидела? Так я ей задам!
— Дело сделано, что с отъездом тянуть! — перебил его Вовка. — У тебя хорошо, да дома лучше. А Фроська твоя молодец, по всем статьям угодила.
— Да?! — расплылся довольный барон. — А…а забирай её, дарю!
— Ну, нет, лучше не надо!
— А деньги, деньги за фонтан?
— С оказией передашь, не к спеху! — крикнул Вовка, взбираясь на высокий стог сена, укрывший собой всю телегу.
Фалистиль встретила работодателя стоя на крыльце, затянутая в черную обтягивающую кожу. На фоне баронских одалисок, словно сошедших с полотен Рубенса, эльфа казалась даже не мазком кисти художника, а тонким росчерком пера.
— Добрый день, хозяин! Как поездка?
— Здравствуй, Фалистиль. Спасибо, всё хорошо. Знаешь, я бы попросил тебя не называть меня хозяином. Зови просто, Вова. Договорились?
— Хорошо! Вовва — непривычное имя! Что оно означает?
— Полное имя звучит так: Владимир, то есть 'владеющий миром'. Но у моего народа принято ласкательно сокращать имена. Володя, Вова. И, знаешь, мне хочется твоё имя тоже сократить и называть тебя… 'лист' как-то грубовато, а вот 'листик' будет в самый раз! Можно?
— Если тебе так хочется, то можно. Наедине.
Вовка прошел в дом. Фалистиль проводила его взглядом и подумала: 'Листик! Ласкательно… Как давно меня никто не хотел приласкать!' Она невольно дотронулась рукой до шрама, изуродовавшего её щеку.
Фа зашла в гостиную немого не в себе, какая-то заторможенная слегка. Неужели так на неё повлияло новое имя? Или вспомнила что-то? Надо, думаю, её как-то встряхнуть, оторвать от грустных воспоминаний. А в голову, как на зло, ни одна подходящая мысль не идёт! Чтобы не играть в молчанку, я ляпнул:
