— Калибр у них разный, одних пулелеек почитай под каждый ствол иметь нужно, неудобно.
— А в арсенале, стало быть, удобно.
— Дак тут и без того столько всего набрано, что одним больше, одним меньше разница не велика. Опять же уверен, что у этих тут товарки быстро сыщутся.
— Сыщутся, сыщутся. От ить, трактирщик, а и тот понимание имеет, что разные калибры это глупость несусветная, а тут даже в одной сотне до трех калибров набирается, а если с пистолями считать, так и вовсе беда. Хм. А клинки что же?
— То в дар граду.
— Хе. Подмасливаешь, выходит?
— Не без того.
— Пулелейки то имеются ко всему этому богатству?
— Прости, позабыли. Горазд.
— Уже бегу, Добролюб.
— Ко всем есть-то?
— Нет, не ко всем. Ить все это с бою взято.
— Слышал я как ты повоевал. Знатно дал прикурить гульдским собакам. Э-эх, где мои младые годы. Пошли, что ли.
Бардака в Брячиславии хватало, впрочем, где его нет, но тут все было чинно и упорядоченно. Мушкеты, пищали, мушкетоны, пистоли все в пирамидах и ящиках, все одно к одному. Отчего-то Виктор был убежден, что подразделения ополчения Звонграда были вооружены правильно, наверняка в сотнях, или минимум в полусотнях было оружие под один стандарт, это от количества зависит. Одним словом полный порядок и не поверишь, что такое под силу одному старику. Ан нет, не один он, эвон двое молодцов лет по пятнадцати в помощниках бегают, вошли из соседнего помещения несут какой-то тяжелый бочонок, натужно кряхтят.
— Закончили что ли?
— Закончили, дядька Ратибор, все как ты обсказал.
— Отнесите куда положено, да подойдите потом.
— Хорошо.
— А чего это они, словно свинца в бочонок напихали.
— Кхм. Так свинец и есть. Пули они лили. А ты думаешь мы тут в безделье прозябаем. Время есть, вот и льем пули, чтобы когда срок подойдет, не бегали ополченцы как заполошенные, а на первое время запас имели. К каждому калибру отливаем, есть и картечь, потому как из пищали к примеру в ближнем бою вдарить картечью самое оно будет. Так какой тебе калибр надобен, аника воин.
— Вот.
Виктор достал из кармана две пули, одна побольше, к карабину, другая поменьше, это уже к пистолю. Признаться на такую удачу, чтобы заиметь только два калибра он не рассчитывал, но случись, хотел обойтись хотя бы тремя. Ведь и без того три пистоля были иного калибра, да еще и каждый со своей пулей, потому как лукасы были под круглую, но с другой стороны и кольт можно было снарядить обычной.
— Ага. Пошли сюда. — Прошли мимо нескольких пирамид и штабелей деревянных ящиков, старик двигался уверенно, к определенной цели. — Вот тут тебе гульдские карабины, хотя по мне, так наши им ничем не уступят.
— Воевода работу Казьминских мастеров обменивать не возжелал.
— Ну и правильно сделал. Кабы ты брячиславскую работу приволок, то было бы по иному, а коли так, то и получи.
Виктор поднял крышку одного из ящиков, откуда на него взглянули карабины, все ухоженные и по виду исправные, было их там никак не меньше двух десятков, а в штабеле четыре ящика, стоящих слегка на особицу.
— А там что, тоже самое? — Кивнул Виктор на оставшиеся три.
— То не про твою честь, — отрезал старик.
— Что, так-то?
— Там все новое, почитай и не пользованное, только в недавнем походе и побывали, да каждое не больше десятка выстрелов сделало. Ты принес взятое с боя, такое и получишь.
— А эти, что же не с бою взяты?
— Нет. Эти куплены. Наши-то не управляются, чтобы поспеть всех обеспечить.
— А как же гульдское-то закупить получилось?
— А купцам какая беда, чьим оружием торговать, лишь бы деньга шла, а нам, только бы арсенал в порядке содержать.
— Понятно.
Оружие-то трофейное, но все исправное не изношенное. Достал первый карабин, закатил пулю в ствол, вошла впритирку с минимальным зазором. Хм, а у старика-то глаз алмаз.
— Чего проверяешь? Калибр один, даже не сомневайся, все с Прижской мануфактуры. Ты проверяй замки, да стволы, чтобы попорченными не оказались.
— Незачем мне тебе обиду чинить, развеж не вижу, что в порядке все содержишь.
— А чего же тогда калибр полез проверять? — Ворчать-то ворчит, но видно, что лесть пришлась старику по сердцу.
— Так ить ты даже не измерял те пули, вот и усомнился я, сам-то ни в жисть на глазок не определю.
— Поворочай железо с мое, еще не так глаз набьешь, — все так же выказывая довольство, с показной серьезностью изрек Ратибор. — Вот что ребятки, берите десяток карабинов и несите к выходу, — это уже подошедшим парнишкам, — а потом подойдете эвон туда. Пистоли отбирать станем.
— Хорошо, дядька Ратибор.
В арсенале покончили быстро, после чего направились в плотницкую слободку, было у Виктора еще одно дело. Уж больно неказистыми были местные ложа и приклады, а хотелось чтобы все было ладным и прикладистым, как раз поруке. Ехать пришлось не долго, а и то, кремль-то в центре града, отсюда все близко.
Плотник встретил их несколько испуганно, а как не испугаться, когда к тебе на подворье входит эдакая страхалюдина, что и тать обделается, да еще и оружный, в другой руке, что-то в холстину завернуто. Второй остался в странной, непривычной повозке, словно чтобы упредить случись что.
— Здрав будь, хозяин.
— И тебе не хворать мил человек, — ишь ты, сказал, а самого едва не передернуло, ага, куда уж милее-то.
— Никак не признал?
— А разеж мы знакомы?
— Было дело. Скомороха Добролюба-то помнишь, — когда-то, еще прежний владелец тела, в котором сейчас обретался Виктор заказывал у этого мастера шары, для жонглирования. Несмотря на кажущуюся простоту работа тонкая, шар он ведь должен четко по руке ложиться, а еще быть гладким и главное круглым, да все это из лиственницы, дерево и прочное и тяжелое, самое то, что надо. Виктор же у него заказывал барабан, бирки и столик, когда устроил на торжке лотерею. Станины для станков тоже его рук дело. Одним словом связывали их давние, так сказать, деловые отношения.
— Как не помнить, помню… Погодь…
— Я это Рукодел, я.
— Эка тебя расписала-то жизнь.
— Было дело.
— А чего же ты ко мне оружным-то?
— Дак, дело имею, потому и оружный. Может в мастерскую пройдем?
— Эка ты намудрил, — когда они оказались в сухой, но уже по осеннему прохладной мастерской, проговорил плотник, вертя в руках выструганный из сосны мушкет.
Оно вроде и неказисто, понятное дело у скомороха руки не под работу с деревом заточены, но с другой стороны все понятно. Эвон ствол, вот по желобку от него должно отделяться ложе, замка понятное
