Огненный цветок: методика ДФС

русского языка 32 буквы, а в основе английского всего 26? Вас не тревожит, что таким небольшим количеством знаков предлагают выразить все, что только может помыслить, почувствовать и выразить в словах человек? И еще. Прежде чем предложить вам описание состояний, мы засвидетельствовали, что реально приблизились к границам того, что можно рассказать сознанию об энергетической практике. Ваш вопрос подтверждает — да, это действительно граница. И все-таки еще одна попытка.

Почти сказка.

Жил-был ребенок. Неважно, мальчик или девочка. Однажды, когда он был совсем маленький, обстоятельства сложились так, что его оставили ночью одного в квартире, наверное, родители надеялись, что малыш будет спать, не заметит их отсутствия и не испугается.

Но погода за окном испортилась, случилась гроза. Грохотал гром, дождь порывами стучал в стекла, шумели гнущиеся под ветром деревья, со страшным грохотом обвалился прямо под окном рекламный щит, и ребенок, конечно же, проснулся. Сначала просто звал родителей, потом, преодолевая страх, обошел всю квартиру, никого не нашел, сел на пол прямо у входной двери и громко горько заплакал. Так, как умеют плакать только дети, — всем существом.

Время, с точки зрения взрослых, было еще совсем не позднее, и мимо двери, за которой плакал напуганный ребенок, проходил кто-то из соседей. Участливый женский голос долго расспрашивал его, что случилось, и наконец, поняв, в чем дело, стал успокаивать бедного малыша, но тот никак не мог успокоиться. И тогда женщина села на ступеньку с другой стороны двери и стала тихим добрым голосом напевать какую-то совсем простую песенку. Мелодия была совершенно незатейлива, и ее повторяющийся простой напев довольно быстро сначала просто успокоил малыша, а потом и вовсе убаюкал.

Вернувшиеся родители сначала увидели на лестничной клетке соседку, дремлющую у их двери, а потом и своего малыша, мирно посапывающего на коврике в прихожей. Казалось бы, вот и вся история со счастливым концом. Но нет.

Через несколько лет родители приняли решение, что их чадо обязательно должно учиться музыке. Учиться так учиться, музыке так музыке. У ребенка не было на сей счет никакого собственного мнения. И надо же такому случиться, что буквально через несколько уроков учительница сыграла простую, незатейливую мелодию и сказала, что это русская народная песня «Во поле береза стояла» и они будут ее разучивать.

Он вспомнил ее сразу, не мог не вспомнить, не было в его жизни еще ни одного более сильного переживания, чем то, что случилось с ним в ту грозу… И счастье, огромное, такое же полное, как горе и страх, которые он тогда пережил, нахлынуло на него. В этой мелодии сосредоточились для него покой, защищенность и утешение. Он не знал, может быть, всех этих взрослых слов, но он пережил все это, и душа его знала об этом все. Счастливый, радостный, полный энтузиазма, он сел к пианино. Вот сейчас он сделает это САМ… Но музыки не было. Он нажимал на нужные клавиши, старательно расставлял на клавиатуре пальцы, но… музыки не было. Чудесная мелодия не возникала. Из-под напряженных, вспотевших детских пальчиков раздавались резкие, совсем некрасивые разрозненные звуки.

Как описать глубину его разочарования? Как передать величину той волны печали, которая уже поднялась над его головой и готова была накрыть? Слова бессильны там, где живет душа. Мы не знаем, что сделала педагог, какими словами, поступками, какой глубиной сопереживания спасла она ребенка от этой надвигавшейся волны. Но тогда он узнал первую истину: между знанием семи нот и самой простой мелодией лежит немалая дорога, сотканная из желания идти и порой нелегкого труда. Он не остановился в самом начале, и медленно, постепенно из-под его пальцев стали рождаться сначала совсем простые, потом все более сложные, веселые, грустные, печальные радостные мелодии. Из все тех же семи нот его желания и его труда.

К чему я все это рассказываю? А вот к чему. В Большой зал Консерватории ребенок, который не испугался длинной дороги, конечно же, ходил с родителями, учителями регулярно. Он слушал музыку, которая для него, как для начинающего исполнителя, была еще недоступна. Но разве может быть музыка недоступна для души?

В тот раз на сцене был знаменитый оркестр и еще более знаменитый дирижер. В программе значилось: «Первое отделение. П. И.Чайковский. Симфония № 4, фа минор».

Знаете, что услышал наш герой, когда зал затих и дирижер взмахнул своей волшебной палочкой? Он услышал мелодию своего счастья. Чистую, ясную. А потом все понеслось в вихре сложных симфонических переплетений, в пении скрипок, в звенящих голосах медных и бархатных деревянных духовых инструментов. Музыка то усложнялась почти невыносимо, то, казалось, все нити расплетены и узелки развязаны. Но что бы ни происходило в глубине, той ясной отдельной нитью, соединявшей все части воедино, задающей строй, ритм и смысл все сорок пять минут пока длилась симфония, была не покидавшая ее изначальная, простая, великая, породившая всю эту бурю чувств калейдоскоп переживаний, мелодия простой русской народной, практически детской песенки «Во поле береза стояла», сотканная из тех же семи нот и великой души великого музыканта.

Не стоит бояться, что знаков в языке мало, а пространство безбрежно, как не стоит волноваться, что возможно сти семи нот когда-нибудь исчерпаются и закончится музыка.

Дальше вас ждет только практика.

А чтобы не прослыть голословным, еще одно субъективное мнение о ДФС человека, который знаком с методикой не понаслышке.

Ко всякому инструменту прилагается руководств по эксплуатации. Как правило. Но никакие руководства и инструкции не способны передать живое знание — то самое, что делает с помощью инструмент мастер-виртуоз. Много ли вам дадут без практических уроков бумажные учебники по эксплуатации роя ля или вождению автомобиля? Есть еще самоучители стиле «Как научиться исполнять тибетские мантры на водопроводной трубе чайной ложечкой», которые издаются в количестве, уже сравнимом с тиражами учебников по классической физике и механике. Напечатаны ноты, которыми записаны творения выдающихся мастеров. Сняты фильмы о виртуозах автомобильных трасс. Открыты музыкальные школы, которые посещают для того, чтобы научиться играть на музыкальных инструментах, и автошколы, в которых обучаются иным навыкам. В этих школах приняты учебные программы. Интенсивные и не очень. И уже известно, что если добросовестный (но не вполне «сумасшедший» в смысле профессионального азарта) учитель будет учить только по общим программам, то и результат будет, в общем, как у всех. И как эти неуловимые «все» владеют исполнительским мастерством музыканта или водителя, в общем, известно.

Другое дело, если талантливый, творческий индивидуум будет обучать чувствовать инструмент, видеть звуки, слышать музыку пространства, с помощью инструмента исполнять мелодию души, радоваться вибрирующим гармоникам мощного мотора и мягкому, почти незаметному переключению скоростей, весело ускоряясь на виражах… и наслаждаться всем этим, может быть, порою и отклоняясь от формальной программы, но погружая учеников в мир реальных переживаний.

И еще. Никто же не думает, что можно с нуля за тридцать дней стать высококлассным гонщиком «Формулы-1» или выучиться виртуозно играть на скрипке за три месяца, хе-хе! Какова же тогда цена заявления, что за три месяца можно качественно освоить психоэнергетический инструмент, который куда сложнее, чем скрипка или новый прототип от Мак-ларена, а?!

Поскольку ДФС использует техники внутренней инструментальности, которые позволяют научиться быть самим собой не на словах, а несколько иначе, то, конечно же, эффективнее, если мой учитель умеет и учиться, и учить самообучению.

Тренер, прекрасно умеющий классифицировать и определять состояния в пределах базового курса, но не имеющий возможности обучат меня в пространстве моих собственных жизненных задач, мало что может дать для дальнейшего роста, не правда ли? Реальным практиком становится не тот кто «прошел курс», а тот, кто принял на себя ответственность за свое дальнейшее самообучение.