гулять. Потом мы поняли, что всего опасаться в Индии должны только незамужние девушки. Им нельзя гулять, где заблагорассудится. Выходить из дома полагается только в сопровождении родственников. Нам же лучше было запереться, спрятаться под паранджой и никуда не ходить. Быстро отучиться три года и катить обратно, в Россию, к папе и маме. А семнадцатилетняя Рупа имела смелость разговаривать с представителями противоположного пола. Она могла познакомить нас с индийскими ребятами, и это как-то серьезно угрожало нашему моральному облику.
Директриса — дама эффектная, родом из племени кургов. Курги, хоть и живут в Карнатаке, в южной Индии, отличаются от местных жителей и обликом, и традициями. Они похожи на грузин, устраивают пиршества с боями на саблях, едят мясо и пьют вино. У нее красивое волевое лицо, а весь кабинет увешан щитами и саблями. Она наблюдает нашу жизнь и мечтает уберечь от многочисленных искусов.
— Хватит вам искать квартиру, — принимает она неожиданное решение, — поселяйтесь у меня. Я денег не возьму. Будете готовить русские блюда.
Вот это вариант! Мы непроизвольно пятимся назад. Не вегетарианка — директриса хищно улыбается, глядя на нас.
— Мы ничего, ну совсем ничего не умеем готовить, — говорю я.
— Мы не хотим вас потеснить, — вторит Жанна, — тем более мы уже... приспособились! Нам нравится в общежитии.
— Вот врет, — восхищаюсь я. Интересно, пришла бы в голову декану восточного факультета или ректору университета в России мысль поселить у себя дома индийских студенток? Просто так, из любопытства к чужому народу? Едва ли. Со временем мы приспособимся к общежитию и как следует ознакомимся с его уставом.
'Переписка девушек из общежития находится под контролем коменданта, который имеет право ознакомиться с содержанием любого письма прежде, чем передать его адресату.
Проживающим в общежитии студенткам не разрешается ходить в кино без позволения коменданта, а также посещать конференции, митинги и другие мероприятия за пределами общежития.
Прежде чем отлучиться из общежития надо получить разрешение коменданта и указать в специальном журнале, куда и когда вы направляетесь и в какое время возвращаетесь.
Только тем посетителям, чьи фотографии и адреса были предоставлены коменданту заранее, разрешается приходить к студенткам в воскресенье с 4 до 6 часов вечера и встречаться с ними в специально отведенном для этой цели месте. Нельзя приглашать родственников, подруг и однокурсниц к себе в комнату.
Нельзя наклеивать на стены плакаты с изображением кинозвезд'.
За нарушение этих и других правил девушкам грозили суровые наказания, крупные штрафы, а то и вовсе исключение из такого совершенно безопасного заведения, где каждый вздох под контролем. Вот и представьте себе, какой ловкой должна быть индийская студентка, чтобы идти в обход этим правилам, развлекаться в свое удовольствие и сохранять при этом доброе имя и хорошие отношения с комендантом.
В общежитии был один черно-белый телевизор, смотреть который, разумеется, можно было в определенные часы. Девушки собирались вместе и дружно сопереживали героям каннада фильмов. Когда мы были им в диковинку, они точно также собирались у нас. Всем было любопытно на нас поглядеть. Разговор не клеился, большинство из них не знали ни английского, ни хинди. Только и могли спросить: 'Как вас зовут'? и 'Что вы будете кушать'? Зато с удовольствием рассматривали наши вещи и тут же друг с другом их обсуждали. Мы узнали, что решетки на окнах — это защита от обезьян. 'Но, — предупредили девушки, — обезьяны все равно могут просочиться сквозь прутья и унести ценные вещи. Нужно всегда об этом помнить'. Мне не верилось, что местные откормленные обезьяны могут куда-то просочиться, разве что в дверь войти и то бочком. Жанна больше всего боялась крыс, запрыгивающих в окна. Однажды открыв шкаф, она заорала:
— Ну, вот она, смотри! Крыса! Я же говорила. Теперь у нас все заражено чумой!
— Жанна, это мышь, — возразила я.
— Мышь?! Такая огромная.
— Индийская мышь, — настаивала я, — хорошо развитая. Тут и обезьяны большие и тараканы...
— Замолчи! — попросила Жанна. — Здесь невозможно больше находиться.
Почти каждый день мы ездили к персам, с которыми по-настоящему подружились. Рассказывали им истории о своем житье-бытье. С ними можно было пошутить и посмеяться над своими злоключениями, посмотреть американские фильмы или клипы по цветному телевизору, помечтать о том, какую прекрасную квартиру мы себе найдем. Нас вкусно кормили и давали с собой какие-нибудь вещи, чтобы скрасить полутюремный быт.
— Баба! — обратился Реза к Али. — Так они скоро весь дом вынесут. Не лучше ли нам всем вместе жить?
— Правда, — сказал добрый Али, — дом у большой, отдадим вам половину!
— Я на два месяца в Иран еду, — добавил Реза. — Вообще много места.
Мы подумали и согласились. Депозит платить не надо. Мебель покупать не надо. Ренту за квартиру ICCR оплатит. Из общежития сбежим. Красота! Хотя бы на два месяца. А там видно будет.
Глава 4. Сладкая жизнь
Сотрудники ICCR пожелали ознакомиться с условиями проживания в нашей новой квартире. В результате была проведена следующая операция. Мы познакомились с иранской девушкой по имени Казале. Она тоже приехала в Индию недавно, поступила в один из самых дорогих колледжей Бангалора — Бишоп колледж и остановилась у Резы Ширази, своего дальнего родственника, в том же доме, где снимали квартиру наши друзья. Мы уговорили Казале соврать работникам ICCR, что мы собираемся жить с ней вместе. Все мужские вещи были вынесены из квартиры на время, ботинки задвинуты далеко под кровати. Плакаты с полуголыми девицами заменены пейзажами.
— Али, тебе еще не страшно? — спрашивает Реза Сафари, помогающий нам замести следы своего присутствия в квартире.
— А ваши опекуны не будут говорить с моими соседями? — интересуется Али.
— Мы надеемся, что до этого не дойдет.
В назначенный час мы вернулись в общежитие и встретили Леди Мэтьюс и Сури Рао. Они познакомились с Казале. Реза и Али ждали нас с мотоциклами в отдалении. Они приехали, чтобы помочь перевезти вещи. Казале говорила по-английски очень быстро и эмоционально, потому не слишком понятно. Она жаловалась, что на занятиях ей скучно, и болит голова, и еще, что она очень тоскует по дому.
— Ну что ж, расскажи нам, где ты живешь, — просит ее Леди Мэтьюс.
Казале смотрит на нее растерянно.
— Подождите минутку! — говорит она и бежит к иранцам, затаившимся в тени. Там она что-то горячо объясняет, размахивая полными белыми руками.
— Кажется, она не знает свой адрес, — качает головой Леди Мэтьюс.
— Что вы. Просто она очень экспансивная, — возражаю я. Казале бежит назад.
— Так мы поедем смотреть мой дом?! — кричит она.
Следуя за мотоциклистами, Ambassador подъезжает к особняку Vijaya Kiran (Луч Победы). По чистенькому дворику, мимо охранников, мы проводим Леди Мэтьюс и Сури Рао к подъезду и дальше по лестнице, взяв их в плотное кольцо. Показываем им холл, кухню, комнаты наверху. При всем своем к нам недоверии, они не могут не согласиться, что квартира очень хорошая.
— Главное, безопасно! — говорит Жанна. — Вы видели, сколько тут сторожей?
Потом мы провожаем Леди Мэтьюс и Сури Рао до самой машины, чтобы они не зацепились по дороге с индийцами, проживающими в этом доме. Желаемого результата мы достигли, нам разрешают переехать из общежития. Из-под опеки ICCR мы попадаем под присмотр иранцев.
— Что ты надела? У тебя есть еще что-нибудь? — спрашивает меня Нейсон. Мы собираемся
