Саша познакомилась с ним в секции бодибилдинга. Сама она большой крепостью организма не обладала, скорее, совсем наоборот: миниатюрная, личико — узенькое, лисье, правда, вовсе недурное, волосы — неопределённо русоватого оттенка, лёгкие и ломкие. Но сила её была в тяге, в устремлениях. И когда она, к двадцати пяти годам, поставила себе задачу — найти жизненную опору, то по библиотекам, конечно, расхаживать не стала: муж должен был быть, по определению, крепким и выносливым. Очень интересно выглядела хрупкая девушка среди «качков»: Паша нашёлся — вместе со своим накачанным торсом — и подошёл знакомиться уже на первой неделе её занятий в секции. После чего эти занятия вскоре можно было и прекратить… Проехали!
Из занюханного заводского КБ она быстро заставила его уйти, ему было определено другое поприще — фотографа. Зимой — ёлочного, дедоморозного, летом — курортного и круглогодично — свадебного. Заработки пошли просто замечательные, можно было и ей перестать юбку на работе просиживать, и квартиру купить (ну, в микрорайоне, не в центре, но тоже неплохо), и Ксюшку завести. А через четыре года новая идея — Америка! И очень зря все знакомые и свекровь зудели, мол, «будешь ты в Америке — на зелёном венике»! Вот они — Саша, Паша и Ксюша — сейчас гуляют по Мичиган Авеню и американские пончики-«донатсы» жуют… Пончики — это, впрочем, чепуха (проехали!), надо дальше двигаться, к другой остановке… Тут Ксюша прилипла к уличной витрине туристического агентства «Эпл вакэйшн»: томная дама в тёмных очках и бикини лежит на надувном матрасе в перламутрово-бирюзовом бассейне и потягивает коктейль из бокала с маленьким радужным зонтичком, а на заднике — сказочные пальмы и море… Агитка, конечно, но красиво. Вот и она — Сашина следующая остановка.
Но до этой остановки опять были полустанки: поскучнее и пострашнее. Сначала — маленькая двухдверная «Хонда Сивик» (очень старенькая, но без машины здесь никак). Потом — бесплатная школа английского для неимущих, а параллельно-Пашу на работу пристроить, потому что привезённые с собой десять тысяч уже на исходе. Фотографы тут никакие, конечно, не нужны. Пошёл в небольшой цех к русскому хозяину: нажимать ногой (по двенадцать часов) на педаль пресса — штамповать платы для мобильников. Работа тупейшая, за целый день — десять слов с соседями по конвейеру, и заработок не велик, но на еду и квартиру хватало. A Саша, после полутора лет школы, — на курсы по программированию… Подходил двухтысячный год со своими тремя ноликами, и в Америке началась компьютерная истерия: на работу требовалось всё больше и больше специалистов, чтобы срочно переделывать и проверять коды на наличие в них правильных дат. (А то вдруг 1-го января 2000 года от этих ноликов компьютеры с ума сойдут — и Мистер Американский Бизнес сдохнет!) Поэтому устроиться на работу программистом с высокой стартовой зарплатой можно было и без хорошего английского, и без большого опыта, а липовые рекомендации давали сами программистские школы. Как говорили Сашины учителя: нужно придумать себе рабочую историю, резюме — и, главное, во всё это самому поверить.
— Я по трупам пойду, — патетично провозглашала уже хорошо расслабившаяся Саша, когда они, наедине с Маринкой, обсуждали свои женские американские жизни, при участии двух больших бутылок «сухаря». Обычно они расслаблялись в отсутствие Паши, сидя на матрасе, постеленном прямо на полу в съёмной квартире, где, кроме двух матрасов (одного двуспального и другого — поменьше, для Ксюшки), пожилой тумбочки с телевизором, трёх уродливых стульев, выброшенных соседями, и кухонного стола, половину которого занимал компьютер, ничего не было.
— Вот ты, Маринка, уже столько лет здесь маешься, всё учишься в своём «калледже» — что толку? Где «бойфренд»-американец? Где хорошая работа? Вкалываешь в этом сраном магазине за шесть пятьдесят в час? Нет, я по трупам пойду… — повторяла Саша, выливая остатки вина в чашку.
Работу она искала — как ходила на работу. Ксюшку — к соседям, то к одним, то к другим, благо, много русских вокруг. На личико — чуток краски; на тело — строгий, простенький, единственный, но очень аккуратный чёрный костюмчик; в ручки — пластиковую папочку с резюме, которое сочинили специалисты (отнюдь не бесплатно); в зубы — заученный десяток английских выражений; в «хонду» или на «сабвэй» — и на интервью, иногда по два раза в день.
Она научилась производить впечатление в своей монолитной уверенности и знании предмета. Если её спрашивали о чём-то и Саша не имела представления, как ответить, — а случалось это частенько, — она, выразительно глядя собеседнику прямо в глаза, размеренно тянула что-то ничего не значащее, типа: «Actually…»[2] «I think…»[3] или совсем пробивное: «What do you mean by that?»[4]. Далее следовала, естественно, пауза, но собеседник сам почему-то начинал заполнять возникшую после этого тишину, ощущая неловкость оттого, что, видимо, задал какой-то бестолковый вопрос и именно поэтому она затрудняется с ответом…
В общем, первое предложение подвернулось достаточно быстро — всего два месяца массированного поиска. В соответствии с нарисованными в резюме опытом и знаниями, ей предложили сделать новый проект для консалтинговой компании. Срок — шестнадцать недель, и работать можно было дома! Скажете, везение? Может быть. Только как этот проект сделать — она и понятия не имела, когда сказала им «yes»…
Начался новый, сверхскоростной поиск того, кто знает, как это сделать. Порекомендовали дорогого, но знающего Михаила. Саша приехала к нему вечером, и скромный таунхаус в пригороде показался ей дворцом, а Михаил — лысоватый и значимо медлительный — крутым специалистом. Старательно поддерживая это впечатление, он не спеша провёл её в небольшой кабинет с компьютером и выслушал долгие, детальные объяснения.
— Всё это сделать можно, — так же неторопливо, как бы нехотя, произнёс он, — но это будет дорого стоить…
— А денег у меня пока нет, — попробовала игриво улыбнуться Саша.
— Ну, деньги они вам по контракту заплатят, и вы тогда заплатите мне… половину того, что получите… — Михаил пристально смотрел Саше в глаза. — А в качестве аванса…
Не отводя от неё взгляда, он протянул руку к красивой бутылке коньяка, стоящей, как оказалось, на соседнем столике:
— Я думаю, мы договорились?
— Договорились, — Саша внутренне крепко зажмурилась, но внешне чуток покраснела…
Контракт был сдан вовремя, и денег заплатили много. Даже половина — это было очень хорошо. Потом срослось ещё несколько контрактов: и работа, и Михаил — продолжались. Саша решила, что и Паше надо учиться, и теперь он мог покинуть свой ножной пресс. Выучился на техника по обслуживанию кондиционеров — здесь это тоже верный заработок.
Денег становилось всё больше, купили новые машины и новый дом — тоже очень большой. Уже был и бассейн в Мексике, и море на Карибах, и коктейли в круизах.
Маринка теперь появлялась у них редко. «Завидует», — усмехалась Саша.
Через год, с опытом нескольких проектов, Саша перешла в другую компанию, потом — в следующую… Оказалось, что Михаил не так уж много знает, да и делает всё, как известно, чересчур медленно, и теперь она может обходиться совсем без него… Проехали!
Подбор новых партнёров для новой жизни у Саши продолжался ещё пару лет, но однажды, очень жарким и влажным летним вечером, когда ничего не ведающий Паша вернулся домой после рабочего дня из определённого ему зимнего мира компрессоров и фреона, вдруг прозвучало — без интонаций, как закадровый голос в дублированном на русский язык зарубежном кино:
— Знаешь, у меня есть другой человек… Я не буду возражать, если ты снимешь квартиру и переедешь от нас жить. Ксюшу будешь видеть сколько захочешь… — Кто этот другой — Саша и объяснять не стала.
Потерянный Паша пробовал что-то мычать, помыкался по знакомым, рассказывая подробности, но все и так знали, что к чему: вот и его проехали…
