Семафор поднял руку. Путь свободен. Грицка карабкается на паровоз и дергает ручку свистка.
— У-гу-у-у! Всего хорошего-о-о!
Выплевывая пачки дыма и забрызгивая ребят свежим паром, паровоз махнул кулисами раз… два… колеса послушно завертелись…
Паровозники, вложив в старую песню новые слова, грянули ее и замахали с тендера кепками.
Снизу десятки кепок полетели вверх. В прискочку с выкриками ребята бегут за паровозом. А с него несется:
Паровоз развивает скорость и скрывается за собственным дымом глотать километры пространства.
Ручейки нашего детства влились в бурную реку фабзавуча, через месяц вынесет нас в море жизни.
Через месяц нас выпускают на фабрики и заводы.
Республика получит коммунистов-ударников, мастеров, агитаторов, и, — (как ни жалко) в придачу несколько рвачей, прогульщиков и тихих мещан, процент брака твердый и здесь.
Нашу реку задерживали закостенелые шлюзы старинки. Наши воды прошли по загрязненному руслу. Мы много унесли ненужного с собой. Новые потоки будут чище.
Сейчас, захватив улицу, мы идем со своей постановкой на районную конференцию фабзавучей.
Мы очень шумны, в нас молодость — весна.
Нина с Бахниной забежали вперед. Они стоят у шеренги пахнущих тополей в новой улице и восторженно кричит:
— Смотрите, ребята, как надулись почки. Они сейчас лопнут и забрызгают нас соком…
