цицерон-15

просто:

–Ты, сам подумай! Если баба родит не за девять месяцев, а за шесть! Чо получится? Ребёнок? Х… тебе, а не ребёнок! Выкидыш! Понял!

Так и у япов, не провокация получится, а провокационный выкидыш.
Утвердили руководство когалом, участвующим в драке. Я предложил Рокосовского.
Сталин взвился, дескать сидит. Я успокоил. Правильно, пусть сидит. Пусть сидя приносит пользу. Если не дай бог обделаемся, то объявим, что зека взбунтовались и напакостили, а настоящие партийцы в дело ещё не вступали. Меня подддержал Апанасенко.

–Рокосовский мужик толковый, пусть руководит. А то, знаю я тебя, подсунешь ворошиловского выкидыша, он тебе наруководит с бутылкой водки в лапе.

Командовать срелковым полком НКВД, на который ляжет основная тяжесть боёв оставили Черняховского. Апанасенко и его знал. А когда я сказал, что Черняховского предложил сам Рокосовский, то заявил хозяину:

–С этими ребятами, считай дело сделано. Там, где они сидят, можешь спать спокойно.

Товарищ Сталин дал добро. Узнав, что я собираюсь с джаз бандом в Молотовск, запретил даже думать о путешествии в америку. Я возмутился:

–Нахрен ихняя америка. Сыт ими по горло, до подбородка.

Выступаю столь натурально, что пожалуй, у Сталина закрались сомнения по поводцу моей искрености и америки.

Но ничего, побродил по молотовским проспектам, театрам и филиалам Илюзиона. Число амеров, желающих приобщиться к высокой культуре нижнего белья достигло умопомрачительных значений, тем более за смешные деньги. Пришлось организовывать несколько филиалов. Посетил казино, осмотрел ринги и правила проведения боёв без правил. Везде нужен хозяйский пригляд. Надавал кому-то по морде, кое кого перевёл из руководителей в зеки, а зеков наоборот в руководители, надеясь, что осознали и больше не будут.

Отправил банду в америку, сам устроился в самолёте и с разрешения самого отбыл в Хабаровск.

Главных фигурантов дела, товарищей Рокосовского и Черняховского на этом же самолёте отправил к хозяину на инструкаж. Дескать тот обеспокоен и желает из первых рук узнать, на что мы способны.

Разрешил взять детей и жён, гулять по Москве с недельку. Затем самим возвращаться, а семьи как хотят.

В Хабаровске снегопад. Самолёты на аэродром садятся, но не взлетают. Аэропорт есть, а вроде и нет. Не успевают лопатами чистить полосу от снега. Почему они не используют лыжное шасси на самолётах Ан-2 и Ан-4? Накрутил от души начальникам. В мороз и сильный ветер выгнал их на полосу дал лопаты в зубы и объявил,-пока самолёты не начнут летать, с полосы не уходить.

Им хватило пары часов. Слежу за дураками с диспетчерской вышки. Один отделился от остальных и бежит в здание аэровокзала. Я обрадовался, там засада для сачков, что попытаются смыться. С удовольствием думаю, ну посажу. Привели болезного. То ли он, когда лопатой махал, сообразил про лыжи. То ли озарило, когда понял, что посажу, но выпалил: товарищ нарком, спешу сообщить, есть возможность самолёты поставить на лыжи, тогда снег убирать не надо.

Велел исполнять. Он не понял: что исполнять?

–Вы предложили самолёты ставить на лыжи? Вот и займитесь. Берите из тех, что с лопатами, нужных людей и оборудуйте самолёты.

Ещё через пару часов первый самолёт улетел, за ним потянулись остальные.
Побывал в штабе Дальневосточного фронта, переговорил с начальством. Большинство готовы закидать япов шапками. Но, я то знаю, как раз шапкозасиратели, чуть что, бросают подчинённых и драпают первыми. Спрашиваю о обстановке на границе, в голос вопят о преданности партии и товарищу Сталину.
Языков не знают. Нет, добавку к окладу за знание языка получают все, но, связать двух слов на китайском или японском не могут. Так и чешутся руки пересажать или по крайней мере, набить морду. Ох и нахлебает с ними комфронта полной чашей.
Шнек привёз на аэродром. Множество Ан-2 и Ан-4 взлетают и садятся на лыжах. На самолёте через пару часов был на месте.
Меня встретил самый главный по НКВД арестант Рокосовский, главные по авиации и по бронетехнике НКВД.
Самый главный чем-то не доволен. В чём дело? Оказываеся главные по авиации и бронетанкам НКВД не подчинились его приказу и прибыли на аэродром встретить начальство, несмотря на категорический запрет.
Не отходя от кассы взял трубку и попросил соединить с Ивановым. Доложил обстановку как есть и добавил:

–Считаю случаи неподчинения приказам старшего начальника недопустимым нарушением. Поскольку это Ваша номенклатура прошу разрешения на понижение в должности главных по телегам и по курицам до золотарей. Главного по скотному двору прошу перевести с должности золотаря на должность полноправного хозяина, чтобы исключить у работников даже мысль о неподчинении приказам.

Понятно, что разговор кодирован, если враг подслушает. Однако хозяин понял, что я хочу сказать и пытался возразить:

–Коней на переправе не меняют.

–Коней нет, а ослов в обязательном порядке.

–Хорошо, утверждаю.

Тут же на аэродроме переодел новых зеков в бушлаты. Знаки различия с них снял и отдал самому главному. Теперь он смотрится не ниже, чем генерал НКВД, по армейскому почти маршал.

Побывал в частях. В сопровождении взвода охранников и роты пограничников ходил на лыжах по сопкам, знакомился с обороной и ловил рыбу. Местные совершенно не занимаются ни охотой ни рыбалкой. Сделал замечание начальникам:

–Как так? Охота и рыбалка большое подспорье для людей отбившихся от своих. Леска и крючки места не занимают, а наживка, так сама в руки лезет.

Устроил конкурс, кто больше наловит рыбы и принесёт мяса. Свои золотые часы, подаренные при случае самим Сталиным и серебряный порсигар, от его же отдарил победителям. Больше одарить не чем, потому как своего ничего не имею. Подумал, что надо купить несколько подобных вещиц. Зарплаты хватит и на серебро и на золото.

Тот же майор, что и в Москве, подсунул под руки гитару. Я исполнил, что было на душе, из Высоцкого. Про коней, про разбойников, про як истребитель и прочее.

Поехал во Владик. Жилые места встречаются редко, дорога от снега не расчищена и никакой транспорт, кроме шнекохода, проехать не в состоянии. Местный народ сбегается глазеть на невиданное