— О, Элен, конечно же, нет.
У Карли сжалось сердце от сочувствия к этой одинокой женщине, которая так нуждалась в любви. Но даже в этот момент ее не покидало чувство, что Элен сказала не все. У нее были какие-то другие причины скрывать от Карли, кто подарил ей здание.
Может быть, и в самом этом щедром даре крылось что-то, чего Карли пока не знала.
11
Во время обеда Карли наблюдала за Джонатаном и его матерью с чувством некоторого облегчения — они вели себя по отношению друг к другу если не с искренней теплотой, то по крайней мере вежливо и дружелюбно. Потом Элен стала рассказывать Карли о том, как она переехала из Сан-Диего в Энсенаду.
— Мне ужасно не хотелось сюда ехать, пока я не увидела дом. Хотя здание было построено довольно давно, оно выглядело вполне современным, и это мне понравилось. А скаты внутри дома были идеальным приспособлением для инвалидного кресла Хуана-старшего.
Джонатан положил вилку.
— Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты упоминаешь об этом проклятом инвалидном кресле. Создается впечатление, что отец был немощным стариком.
— Он и был стар, Джонатан. По крайней мере мне он казался старым. — По ее лицу скользнула печальная улыбка.
Казалось, для Джонатана не могло быть ничего более оскорбительного, чем ее слова. Он угрожающе сдвинул брови.
— Ну, расскажи нам, как ты была молода и красива и каким старым и безобразным был отец. — Он саркастически усмехнулся. — Это одна из твоих любимых историй.
За столом воцарилось напряженное молчание, похожее на затишье перед бурей, от которого у Карли замерло сердце. Она вспыхнула от стыда за Джонатана, за его грубость, язвительный тон. Не поднимая глаз от тарелки, она аккуратно отрезала кусок бифштекса. Элен беспомощно вздохнула.
— Что я вам говорила, Карли? — сказала она, будто Джонатан не сидел за тем же столом. — Он всегда говорит обо мне гадости без всякой причины.
Карли нервно улыбнулась Элен, потом Джонатану. Больше всего на свете ей хотелось избежать этого разговора.
С лица Джонатана не сходило циничное выражение.
— Я всего лишь сказал, что ты молода и красива, Элен. — Хотя его голос звучал менее агрессивно, во взгляде читалась все та же враждебность.
— Вспомни, пожалуйста, что у нас гостья, Хуан, — предупреждающе проговорила Элен и сменила тему.
До самого конца обеда Карли почти не прислушивалась к их натянутой беседе, потому что была слишком поглощена тем, чему стала свидетелем.
Она заметила, что враждебность появилась в Джонатане, только когда мать заговорила о своей молодости. Во всех остальных случаях он вел себя как почтительный сын. Но стоило Элен упомянуть о чем-нибудь, происходившем в дни его детства, о том, что она была тогда совсем молодой, как спящий демон просыпался и овладевал им.
«Его дурные чувства к матери не имеют никакого отношения к ее второму браку, — решила Карли. — Здесь есть что-то еще, что-то, связанное с разницей в возрасте между отцом и матерью». Глядя через стол на твердое, будто высеченное из гранита лицо Джонатана, Карли дала себе слово разгадать эту тайну.
Элен стояла у входа на террасу и махала рукой, прощаясь с Карли и Джонатаном, которые уже сидели в фургоне. Ее одинокая фигура казалась совсем маленькой на фоне дома и безбрежного океана. Когда Карли в последний раз оглянулась и помахала ей рукой, она вдруг подумала о том, как несчастна эта женщина, несмотря на богатство и все еще удивительную красоту.
Джонатан не оглядывался.
— Я хотел бы кое-что сказать вам прямо сейчас. — Его голос казался более резким, чем обычно.
— Похоже, это что-то серьезное. — Карли ободряюще улыбнулась.
Он не улыбнулся в ответ.
— Для меня — да. — Джонатан помолчал. — Во-первых, позвольте мне извиниться за Элен. Наверное, вас смутили все эти разговоры о внуках и о том, как вы мне подходите.
— Вовсе нет. — Карли внимательно посмотрела на него. Лицо Джонатана в профиль, освещенное лучами заката, казалось слишком резко очерченным и мрачным. — Если кто-то и смутился, то это были вы.
— Вы правы. Элен обладает удивительной способностью всегда говорить вещи, которые меня либо смущают, либо злят, либо и то и другое вместе. Если бы я знал, что она так рано приедет, я не стал бы вас приглашать.
— Если бы вы не сказали, что собираетесь кого-то привезти, она бы не приехала так рано.
Он недовольно скривил губы.
— Я знаю. Она хочет вынести свое суждение о каждой женщине, с которой я встречаюсь.
— Так зачем же вы ей сказали обо мне? — Сердце билось в груди так, будто Карли только что пробежала десять миль. Неужели Джонатан хотел познакомить ее со своей матерью?
Он пожал плечами.
— Просто из вежливости. Я же не могу привести к ней в дом незнакомого человека и ничего не сказать.
Что-то подсказывало Карли, что ей не следует защищать Элен, но она отбросила эти мысли.
— Знаете, мать вас очень любит, — осторожно начала она. — Единственное, чего она хочет…
Джонатан перебил ее:
— Довольно. Пусть все, что вам наговорила обо мне моя милая матушка, останется между вами.
Карли съежилась от его резкого тона.
Шеба, лежавшая рядом с ним, зарычала, а Король Генри заскулил.
Джонатан хмуро продолжал:
— Я столько раз слышал истории Элен, что знаю их наизусть и не хочу слышать еще и из вторых рук.
Он взглянул на Карли, и жесткая линия его рта смягчилась.
— Извините, если я был груб. Вопреки тому, что считает Элен, я вовсе не прожил двадцать пять лет, тая на нее черную злобу за повторный брак. После того как я получше узнал Роберто, мы с ним прекрасно поладили. Когда он в прошлом году умер от сердечного приступа, для меня это было почти таким же ударом, как для нее.
Карли решила выяснить, станет ли Джонатан говорить об отчиме с той же неохотой, с какой говорил о родителях, и после минутного колебания попросила:
— Расскажите мне о нем. Из сказанного вашей матерью я поняла, что он был банкиром.
— Да, это так.
Было видно, что Джонатану даже приятно говорить об этом человеке. За несколько минут он нарисовал образ молодого мексиканского аристократа, положившего немало сил на то, чтобы завоевать сердце вдовы, которая была старше его на два года.
По словам Джонатана, Роберто Кортес был энергичным человеком, обладающим напором и обаянием и достигшим значительного успеха в мексиканских финансовых кругах. Этим успехом он был отчасти обязан и состоянию жены. Но его характер и интеллект сыграли не меньшую роль.
В описании Джонатана Карли не уловила ни неприязни, ни антагонизма. Казалось, Джонатан был искренне расположен к своему молодому отчиму.
Поглощенная разговором, Карли сначала даже не обратила внимания на то, что они едут на юг, а не на север. Заметив это, она с любопытством огляделась по сторонам, узнала очертания берега и услышала
