— Интересующая вас часть моего тела находится значительно выше колена, милорд.
Лео тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Такого удара он не получал с мальчишеских лет. Его мать тоже очень умело обращалась с этим оружием — безжалостными насмешками — и часто применяла его в отношении младшего сына и его братьев. Его всегда изумляло: как у отца хватило смелости увести ее у жениха прямо у церкви! Назвать его матушку грозной означало бы сильно приуменьшить, а утверждение о том, что она надменна, было бы настоящим неуважением. Однако именно эти черты характера позволили ей пережить скандал, вызванный ее побегом и браком с сыном шотландского графа, которого окружающие считали сумасшедшим.
Его матушке удалось даже немного улучшить репутацию семьи — по крайней мере, в глазах тех, кто имел романтические наклонности или симпатизировал отчаянным поступкам. Она неизменно вела себя так, словно с самого начала намеревалась выйти замуж только за отца Лео — возможно, так оно и было. Она была умной, сдержанной, решительной женщиной, такой, кому никогда не следует перечить. И он любил ее так, как преданный пес своего хозяина: всем сердцем, безоговорочно и с каплей благоговейного трепета.
Если ему повезет, то она не придушит младшего сына при первой же встрече, когда в глушь Кинроссшира дойдут новости о том, что тот вытворяет. При некотором везении матушка все лето будет слишком поглощена местными проблемами и не вспомнит ни о нем, ни о Лондоне до сентября, когда его отец в очередной раз будет приглашать гостей поохотиться на куропаток.
Лео откинулся на спинку кресла и позволил себе немного расслабиться. Сегодня в театре представляли довольно банальную пьесу Шеридана, в которой была масса глупых персонажей. Он приехал сюда не ради этого спектакля. Весь смысл их появления в театре заключался в том, чтобы все светское общество насторожилось и отметило, что миссис Уэдон перешла под покровительство лорда Леонидаса. И, добившись этого, он сделает первый шаг на пути, который приведет к ее обольщению и капитуляции — и в конечном счете к их обоюдному наслаждению. А он нисколько не сомневается в том, что оно таким и будет. Иное просто невозможно. Неприемлемо.
Актеры запели куплеты о стыдливо вспыхивающих румянцем девицах, а это означало, что ему придется ждать еще не меньше часа, пока пьеса не закончится и не начнется фарс. Почтительно сидеть рядом с миссис Уэдон так долго будет просто невыносимо.
Что она сделает, если он опустится перед ней на колени и позволит себе все те дерзости, какие только возможны в столь тесном и открытом посторонним взглядам пространстве, пока внизу кривляются актеры? Лео отвернулся от довольно вялого зрелища на сиене и поймал Виолу на том, что та исподтишка наблюдает за ним. Их взгляды встретились — она не отвела своих глаз и нисколько не смутилась, а просто смотрела на него без насмешки, без вызова. А потом, когда он уже почти не сомневался в том, что она сейчас подастся к нему для поцелуя, вдруг моргнула и, повернув голову, снова стала наблюдать за сценой.
Лео стянул перчатку и, опустив руку, подхватил край ее шелковой юбки. Виола не шевельнулась, и он медленно поднял ее, открывая сначала щиколотку, а потом и саму стройную ножку. Ее дыхание чуть заметно изменилось, однако она продолжила внимательно смотреть вниз, на актеров.
Он смелее запустил руку ей под юбку, скользнув пальцами по ее икре и колену, проник большим пальцем в чувствительную складку позади колена. Погладив его, залез под край чулка, проведя по границе между шелком и кожей.
Не в силах удержаться, Лео наклонился к ней, так что его нос зарылся в манящее пространство между ее ушком и волосами, и глубоко вдохнул. Как и раньше, от миссис Уэдон пахло солнцем и травой в теплый летний день, и к этим запахам примешивался нежный аромат ее кожи. Его рука оставила ее колено и передвинулась выше, на обнаженную ляжку.
Под подушечками его пальцев ее кожа была мягкой и эластичной, словно лайковая перчатка, брошенная им только что на пол. А потом неожиданно ее пальцы сжались на его запястье. Виола повернулась к нему, так что ее щека на мгновение соприкоснулась с его собственной, а ее губы оказались совсем рядом, словно ожидая поцелуя. Все в ней — за исключением крепко сжатых на его запястье пальцев — красноречиво говорило о готовности сдаться.
Но тут она тихо цокнула языком и почти незаметно покачала головой.
— Если вы не забыли, мне полагается вас умолять, не так ли?
Ее губы чуть коснулись его уха — и все его тело напряглось.
Лео усмехнулся и крепче прижался к ней.
— О, но ведь «отвага — это бастион надежный»!
— Извольте не цитировать мне скучных римлян. Я не глупая деревенская девица, которая готова восхищаться претензиями на образованность.
Он отстранился и в неярком свете всмотрелся в ее лицо, пытаясь понять эту непредсказуемую женщину.
— Не обижайте меня, дорогая. Я действительно хорошо помню Тацита.
Удивительным было то, что она и сама его явно помнит. Это определенно не входило в круг обычного образования девиц.
Ничего не поделаешь: ему придется прочитать первый том ее записок и попробовать понять, что там говорится о бурном прошлом этой дамы.
Ее пальцы немного разжались, и он еще раз провел рукой по ее бедру, прежде чем она его оттолкнула.
— Вы не согласитесь уйти из театра прямо сейчас и дать мне возможность продолжить разведку боем в карете?
Миссис Уэдон повернула к нему лицо, на котором красноречиво было написано торжество.
— И не надейтесь, милорд. Нам непременно надо досмотреть «Школу злословия», а потом будет еще фарс. Во время антракта вы принесете мне еще бокал вина, а я смогу полчаса развлекаться, флиртуя со всеми теми джентльменами, которые сейчас умирают от желания оказаться на вашем месте.
— А потом?
— Посмотрим!
И снова сосредоточила свое внимание на сцене, одновременно расправляя юбки и приводя свой наряд в приличный вид. Лео скрестил руки на груди и ухмыльнулся. Что ж: пусть немного поломается и покуражится. Это все равно ничего не изменит.
На сцене ведущая актриса прервала монолог и подошла к краю сцены, чтобы принять розу от поклонника. Зрители разразились негодующими криками, и даритель поспешно вернулся в зал под градом гнилых овощей. Лео раздосадовано вздохнул. Вечер обещал быть томительно долгим.
Когда наступил антракт перед фарсом, он вышел из ложи и отправил лакея за вином. Теперь настало время публично продемонстрировать их отношения. Сейчас им с миссис Уэдон предстоит устроить собственный спектакль, рассчитанный на любопытствующих.
Он вернулся в ложу, где его спутница встретила Лео довольно прохладной улыбкой и вопросительно приподнятой бровью. Она не намерена помогать в этой нелегкой работе. Отлично. Он и сам прекрасно справится!
Со всех сторон в их ложу устремились заинтересованные взгляды. Лео кивнул кое-кому из своих знакомых. Сидевший у себя в ложе Сэндисон приветственно поднял свой бокал, после чего снова повернулся к своим гостям.
Лео вернулся на свое место и завладел одной из изящных ручек миссис Уэдон. Расстегнув браслет, надетый поверх перчатки, он спрятал его к себе в карман. Уголки губ дамы чуть приподнялись. По очереди потянув за кончик каждого пальца, Лео снял перчатку с ее руки и спрятал ее туда же, куда отправил
