Сиро-Клубе, ей удавалось поддерживать бесконечную болтовню. Она заставляла его танцевать, смеяться, не переставая приветствовала бесчисленных знакомых, мимо которых в другом случае прошла бы с дружеской улыбкой или просто помахав рукой, приветствовала их, как если бы они были ее лучшими друзьями. Она сияла и сверкала, и ее хорошее настроение было заразительно.
Но когда, наконец, счет был оплачен, программа кабаре закончилась и ресторан опустел, Карлотта села в машину Нормана и устало откинулась на мягкие подушки.
— Я умираю, — сказала она. — Вечер был чудесный, но у меня заболела голова. Не разговаривайте со мной, позвольте мне расслабиться, пока мы едем домой.
Она казалась очень красивой в тусклом свете, глаза закрыты, руки с розовыми ногтями безвольно упали на колени. Норману хотелось взять эти руки в свои, целовать их, обнять ее. Вместо этого он смотрел в окно, скрестив руки и упрямо сжав губы.
Когда они остановились у дома, Карлотта открыла глаза.
— Уже приехали? — сказала она. — Я такая сонная. Не выходите, дорогой Норман, я уверена, что вы тоже устали.
Не слушая ее, он вышел из машины, чтобы помочь ей. Подойдя к входной двери, Карлотта остановила его.
— Я сама поднимусь по лестнице, — сказала она. — Спокойной ночи и благодарю вас за чудесный вечер.
— Карлотта! — хрипло произнес Норман. Это был возглас человека, оставшегося без сил.
Она смягчилась.
— Мы увидимся завтра. Вы позвоните мне утром?
— Позавтракайте завтра со мной, — сказал он умоляюще. — Я буду в Лондоне. Я могу освободиться к половине второго, если мы встретимся в «Рице» или там, где вы пожелаете.
У Карлотты было другое приглашение, но ее мучили угрызения совести за поведение в этот вечер.
— Я с удовольствием приеду, — ответила она.
Послав ему воздушный поцелуй, Карлотта быстро захлопнула за собой дверь.
Только оставшись в спальне одна, глядя на свое отражение в зеркале, снимая орхидеи с плеча, она призналась себе:
— Я люблю Гектора.
Она впервые посмотрела правде в лицо, больше притворяться она не могла.
Норман нравился ей, она восхищалась им, наслаждалась его вниманием, но Гектор пробудил в ней страсть.
Гектор, человек, которого она видела всего несколько раз и о котором она так мало знала, стал тем мужчиной, которому она отдала свое сердце. Что-то глубоко запрятанное в ней, о чем она никогда не подозревала, трепетало от мысли о его худощавом сильном теле, умном лице с юными мечтательными глазами.
У нее было впечатление, что заключенный в нем мощный двигатель ведет его вперед к достижению идеалов. Она чувствовала, что в целеустремленности есть различие между молодым человеком и Норманом. Норман был тоже энергичен, но он был материалист, как говорят, реалист. От Гектора исходило какое-то неописуемое тепло, как от человека, который смотрит на звезды и видит ту единственную дорогу, по которой стоит идти вперед, потому что она ведет к звездам. Но у него ничего не было: ни положения, ни денег, только весьма проблематичное будущее.
— Я сумасшедшая, — сказала себе Карлотта, — сумасшедшая, но это сильнее меня.
Всю последнюю неделю, с тех пор как Гектор уехал, ей казалось, что из ее жизни ушло что-то единственно важное. Она приписывала это бессоннице, отказываясь смотреть правде в глаза. Но теперь она больше не могла спорить со своим сердцем. Ей хотелось снова видеть его, слышать его голос, чувствовать волнующую, неожиданную робость в его присутствии.
Он вернется в Лондон завтра. Она знала, что по этой причине она не позволила Норману сделать ей предложение, хотя эти слова дрожали на его губах.
— Что делать? — спросила она себя.
Опустившись в кресло перед туалетным столом, она закрыла лицо руками. Ей казалось, что она стоит на перекрестке жизни.
С одной стороны Норман, у которого деньги и положение, с другой Гектор, без копейки денег, единственная ценность которого — уверенность в себе.
— Я дура, — сказала Карлотта.
Она упала лицом на кровать и заплакала. Она не плакала много лет, но волнение последних недель, страх, сомнение и беспокойство — все переполнило ее душу в момент откровенности с собой.
Проснувшись утром, она решила, что глупо беспокоиться и расстраиваться. Солнце светило в окна спальни, и она знала, что день будет великолепный, потому что Гектор вернется в Лондон.
Она ждала его звонка. Но утро проходило, а телефон молчал. Только когда она уже собралась выйти, чтобы ехать в Риц, прибежал мальчик и сказал, что ее вызывают. Вскрикнув, она подбежала к телефону.
— Слушаю, — сказала она, и ее голос дрожал от предвкушения радости.
— Я от сэра Нормана Мелтона, — сказал какой-то человек.
После паузы Карлотта ответила:
— Говорит мисс Ленковская.
— Сэр Норман просил передать, что очень сожалеет, но может опоздать к ланчу на несколько минут.
— Хорошо, скажите ему, что я подожду, — ответила Карлотта.
Она с треском положила трубку.
Карлотта была горько разочарована, но старалась найти Гектору извинения. «Вероятно, он задержался в больнице, — думала она. — Он позвонит мне сегодня днем или перед тем, как я пойду в театр. Он узнает, что я хочу видеть его. Он должен это знать».
Магда уже заканчивала ланч.
— Я завтракаю с Норманом, — сказала Карлотта, натягивая длинные черные перчатки.
— Где?
— В «Рице», дорогая.
Магда взглянула на нее понимающими глазами.
— Ты бледна. Чем-то расстроена?
Карлотта покачала головой.
— Ничем, — ответила она. — Видимо, оттого что поздно ложусь спать, не раньше двух.
— Это Гектор звонил? — как бы между прочим спросила Магда.
При этом неожиданном вопросе Карлотта почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Она отвернулась, но Магда успела увидеть вспыхнувший румянец.
— Нет, — сказала Карлотта. — Разве он вернулся?
Магда не ответила. Она только посмотрела на свою приемную дочь и, пожав плечами, снова принялась за еду. Когда Карлотта ушла, она медленно пошла в комнату Леолии Пейн и, сидя у ее постели, потому что Леолия простудилась, почти час говорила с ней.
Карлотта была раздражена разговором с Магдой. Она хотела сохранить в тайне свою любовь к Гектору. «Но я должна была знать, что Магда все поймет», — говорила она себе. Впервые в жизни она пыталась что-то скрыть от старой женщины, до этого случая они всегда обсуждали мужчин, которые влюблялись в нее.
Хотя Карлотта и не осознавала, но именно Магда защищала ее гораздо больше, чем это сделала бы постоянная компаньонка. Магда, с ее пониманием людей, с ее даром определять истинную их ценность, как бы искусно они ни скрывали свои недостатки, руководила Карлоттой, защищая ее от ложных впечатлений и охраняя от ненужных привязанностей.
Но этот секрет, страстно говорила себе Карлотта, она не разделит ни с кем, пока Гектор не признался ей в любви.
