— Гектор Макклеод, — ответил он. — Как вы сегодня — лодыжка лучше?
— О, это вы, — сказала она. — Мальчик не знал, как произнести ваше имя, и я не могла понять, кто же это звонит.
— Со временем он запомнит мое имя, — пообещал Гектор. — А как лодыжка?
— Гораздо лучше. Я ухаживаю за ней весь день и думаю, что вечером я буду только чуть-чуть прихрамывать.
— Сегодня ходить обязательно?
— Не понесут же меня, чтобы я сыграла свою роль, — засмеялась она.
— Я имею в виду, нельзя ли сегодня вообще не выходить?
Карлотту позабавило его предложение.
— У меня всего лишь пять выходов и несколько слов, — сказала она, — искать дублера для моей роли не будут. Если я не приду, то скорее всего буду уволена.
— Но могу я хотя бы забежать и посмотреть вашу ногу?
— Ни в коем случае, если вы намерены настаивать на своем заключении, что я должна оставаться в постели.
— Не буду, обещаю вам, — сказал он. — Если можно, я приду просто по-дружески.
— Приходите к чаю к четырем тридцати, — пригласила Карлотта.
— Я буду точно вовремя, — сказал он в нетерпении.
До назначенного времени оставалось полтора часа. Он сверил свои часы по часам соседней церкви и стал прогуливаться по грязным, многолюдным улицам, окружающим больницу. Немного погодя он пошел по направлению Вест-Энда.
Гектор производил на окружающих впечатление крепкого и сдержанного шотландца. Его товарищи по работе воспринимали его невозмутимый юмор как приятный, но скучный. Они и не предполагали, что этот простой и уверенный человек на самом деле глубоко эмоционален по натуре и все свои духовные и физические силы отдает работе.
Жить в Лондоне на те очень скромные средства, на которые Гектор мог рассчитывать, было нелегко. У него был отменный аппетит, хотя он и старался его обуздать, и он был постоянно голоден, не было ни минуты, когда ему не хотелось бы есть.
Но голодный и одинокий, он все же был счастлив.
Он был так благодарен случаю, который привел его в Лондон, что ему даже в голову не приходило жаловаться. Однако встречу с Карлоттой он воспринял как приятный поворот в своей жизни. Дело в том, что люди, работавшие с ним в больнице, большей частью лондонцы, кроме работы, имели другие интересы и много друзей. Все они, в общем, были прекрасными людьми, но и через месяц Гектор ни с кем не сблизился и оставался для них только коллегой.
Карлотта стала первым человеком за пределами больницы, с кем он по-настоящему поговорил за последние шесть недель. Ему понравилась ее приветливость и гостеприимство, хотелось снова побывать в этом доме. Все утро, пока он трудился в лаборатории, он спорил сам с собой: можно ли поймать на слове и навестить ее? Днем на лекции он был рассеян, пропускал слова лектора. Вновь и вновь он спрашивал себя: «Что она имела в виду? Должен ли я позвонить, или просто зайти?»
Опасаясь, что ему будут не рады, он решил позвонить и, выходя из телефонной будки, ликовал при мысли, что встретится со своими новыми друзьями. «Она красива», — говорил он себе и, сам не желая того, сказал это вслух, когда увидел Карлотту.
Он хотел сказать ей, что она выглядит хорошо, но вместо этого сказал, запинаясь:
— Вы прекрасны.
Карлотта приняла его в гостиной Магды. Сидя на диване у окна, она протянула ему руку. На ней было платье из мягкой кроваво-красной ткани, отделанное соболем на манжетах и на шее. Единственной драгоценностью был большой крест, усыпанный рубинами в золотых гнездах, на узкой черной ленте.
— Видите, я отдыхаю, и не говорите, что я не выполняю указаний врача, — сказала она.
Ее удивило его приветствие, и в то же время его мальчишеское смущение после произнесенных слов привело в замешательство. С Норманом Мелтоном она казалась себе старше и умудреннее. С Гектором, который был всего лишь на несколько лет старше, она чувствовала себя юной и неопытной. Она опустила глаза. Наступило напряженное молчание. Наконец он заговорил.
— Позвольте посмотреть вашу лодыжку.
Он потрогал ногу и нашел там только небольшую опухоль.
— Еще немного болит, но завтра все пройдет, — сказала Карлотта.
— Было бы хорошо, если бы вы не беспокоили ногу день или два, — ответил Гектор. — Как-то летом у меня было то же самое, и я только через неделю почувствовал себя в полном порядке.
— Я буду очень осторожна, — сказала она кротко.
Служанка внесла чай и поставила его на стол, Гектор налил чай Карлотте и подал ей бутерброды и пирожки.
Она почти не ела, наблюдая, с каким аппетитом он съел целую тарелку сэндвичей, два-три раза брал пирог, прежде чем заметил, что он ест один.
— О, я, наверно, пожадничал? — спросил он.
— Что вы ели во время ланча?
— Ничего, — ответил он. — У меня нет времени. Я завтракаю и ужинаю, предпочитаю есть два раза в день.
Карлотта нахмурилась.
— И вы называете себя врачом! Вы, наверно, сошли с ума. Как можно работать в полуголодном состоянии?
Гектор засмеялся.
— О, мне совсем не так уж плохо, — сказал он. — Кроме того, утверждают, что в наше время люди едят слишком много. Скоро мы сможем существовать, обходясь листиком салата или апельсином!
— Это чудовищно! — сказала Карлотта. — Я расскажу Магде.
— Что ты расскажешь ей? — послышался в дверях грудной голос. — А, это доктор Макклеод, — сказала Магда, медленно входя в комнату.
— Он морит себя голодом, — пояснила Карлотта.
Магда строго посмотрела на него.
— Если это правда, то вы очень глупый юноша.
— Прежде всего, бедный, — возразил Гектор, покраснев. Он ненавидел разговоры о деньгах. — Вы ведь знаете, что в Лондоне все очень дорого, а я шотландец и знаю цену деньгам.
— В любое подходящее время здесь всегда найдется еда, — сердито сказала Магда, щедро накладывая в свою тарелку тосты и масло.
— Вы очень добры, — ответил Гектор.
— Знайте же, — сказала Карлотта. — Если Магда приглашает к обеду, нужно непременно прийти и как следует поесть. Она никогда не приглашает просто из вежливости, не правда ли, дорогая?
Магда посмотрела на Гектора. Он понравился ей, и она понимала, что даже лишения не могут отнять у человека самолюбия.
Она тяжело поднялась.
— Я жду вас к ужину завтра вечером, — сказала она Гектору. — Вы поужинаете со мной, если Карлотты не будет.
— Вы окажете мне честь, — сказал он, открывая перед ней дверь.
— Вы хотите сказать, что будете разочарованы, — резко ответила она, исчезая за дверью, ведущей в магазин.
Глава пятая
Норман медленно поднимался по лестнице дома номер 225 по Белгрейв Сквер. Он с неприязнью
