ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Никки спустилась по лестнице, на ходу заправляя блузку в брюки и перепрыгивая через две ступеньки, подбежала к патрульной машине и попросила копов подбросить ее в участок.
Они обрадовались поездке, нарушавшей однообразие их работы, и, усадив Хит на заднее сиденье, с ревом устремились вдаль. В пять утра на север по Вест-Сайд-хайвей направлялось не много машин, и они двигались достаточно быстро.
— Я знаю этот район, с этой стороны на машине не подобраться, — сказала Никки водителю. — С шоссе можно свернуть только на Девяносто шестой, это слишком большой крюк, лучше сворачивайте на следующем выезде. Когда спуститесь с пандуса, я выйду и дальше добегу сама.
Офицер еще жал на тормоза у подножия пандуса, ведущего на 79-ю улицу, а Никки уже открывала дверцу. Обернувшись, она поблагодарила патрульных и бросилась бежать под эстакадой по засохшему птичьему помету — к реке и мерцавшим в отдалении огням полицейских машин. Лорен Пэрри осматривала труп Поченко, когда Никки, задыхаясь, подбежала к ней.
— Зря ты так торопилась, Ник, он теперь никуда не денется, — заметила судмедэксперт. — Я собиралась сама тебе позвонить, но Каньеро меня опередил.
К ним подошел детектив Каньеро.
— Похоже, этот парень тебя больше не потревожит.
Хит обошла труп. Русский лежал на боку на парковой скамейке с видом на Гудзон. Это было живописное местечко, расположенное на зеленом склоне между велосипедной дорожкой и берегом реки, здесь останавливались отдохнуть туристы. Для Поченко скамейка оказалась последней остановкой в этой жизни.
На нем была не та одежда, что в вечер нападения. Шорты цвета хаки с множеством карманов и белая футболка выглядели совершенно новыми — именно так одеваются беглые преступники, которые меняют одежду в примерочных. Футболка и шорты Поченко, залитые кровью, явно были только что из магазина.
— Его обнаружил патруль из программы поддержки бездомных, — пояснил Каньеро. — Они обходят район, пытаясь уговорить этих людей ночевать в приютах с кондиционерами. — Он не удержался и добавил: — Похоже, нашему другу перегрев уже не грозит.
Никки понимала черный юмор Каньеро, однако вид трупа не вызывал у нее желания шутить.
Кем бы ни был при жизни Виктор Поченко, сейчас он был мертв. Какие бы личные чувства она ни испытывала при виде его тела — облегчение, радость оттого, что ей больше ничто не угрожает, — все это было только личное.
Он превратился в жертву преступления, и его убийство взывало к правосудию. Одним из талантов Никки, жизненно необходимым в ее работе, было умение отодвигать личные чувства подальше и действовать как профессионал. Она снова взглянула на труп Поченко и поняла, что на сей раз ей придется приложить для этого гораздо больше усилий, чем обычно.
— Что насчет причины смерти? — спросила она у Лорен Пэрри.
Судмедэксперт жестом подозвала ее к скамейке.
— Один выстрел в затылок.
Небо начинало светлеть, и в сером свете утра Никки ясно разглядела пулевое отверстие на коротко остриженной голове Поченко.
— Здесь ожоги, — сказала она.
— Точно. Выстрел произведен в упор. Посмотри, как лежит тело. Скамья длинная, он мог бы усесться посередине, однако он находится с краю.
— Кто-то сидел с ним рядом, — кивнула Хит. — Есть признаки борьбы?
— Нет, — ответила Лорен.
— Итак, наиболее вероятно, что убийца был приятелем или сообщником, иначе он не смог бы подобраться к нему так близко.
— Достаточно близко для неожиданного нападения, — заметил Каньеро. — Вытаскиваешь «пушку», приставляешь к затылку, хлоп, и все дела. — Он махнул рукой в сторону шоссе Вест-Сайд-хайвей, которое уже начинало заполняться машинами людей, ехавших в город на работу. — Свидетелей нет, шум транспорта заглушил выстрел. Камер Департамента городского транспорта поблизости тоже не видно.
— Что за оружие? — спросила Никки у судмедэксперта.
— Малого калибра. Если приставишь мне к голове «пушку», я скажу — двадцать пятого.
— Лорен, детка, тебе следует побольше развлекаться.
— Я бы с радостью, да дела идут слишком хорошо. — И она указала на мертвого русского.
— Ожог на лице и сломанный палец — твоя работа? — Хит кивнула. — Есть еще что-нибудь, что мне следует знать?
— Ага, — вмешался Каньеро. — Никогда не связывайся с Никки Хит.
Когда они с Каньеро приехали в участок, Рук уже ждал там.
— Я слышал насчет Поченко. — Он торжественно склонил голову. — Мои соболезнования.
— Эй, смотри, наш Писака уже соображает, что к чему, — рассмеялся Каньеро.
Но Никки снова проигнорировала черный юмор.
— Каньеро, звони людям, которые наблюдают за Мириком. Он единственный известный нам сообщник Поченко, и мне нужно знать, где был букмекер, когда пристрелили его приятеля.
Детектив Каньеро взялся за телефонную трубку. Рук принес Хит стаканчик из «Дин энд Делюка».[95]
— Вот, я взял твой обычный. Двойной ванильный латте с обезжиренным молоком, без пенки.
— Ты же знаешь, что я думаю о таком кофе.
— И тем не менее пьешь его каждое утро. У тебя сложный характер.
Хит взяла стаканчик и сделала глоток.
— Спасибо. Очень любезно с твоей стороны. Зазвонил ее телефон.
— Ив следующий раз не забудь шоколадную стружку.
— Это уже слишком сложно, — ответил Рук. Никки взяла трубку — звонил Таррелл.
— Хочу сообщить тебе две вещи, — объявил он. — Агда ждет в вестибюле.
— Спасибо, сейчас приду. А второе?
— Вчера вечером, перед тем как уйти домой, я плюнул в ту коробку.
Агда Ларссон приоделась для визита в полицейский участок. На ней были винтажные вещи, купленные в Ист-Виллидж; одно запястье украшали розовые с белым спортивные часы «Swatch», другое — плетеный браслет с узелками. Она потеребила большим и указательным пальцами узелок и спросила:
— У меня будут какие-то неприятности?
— Нет, это всего лишь формальность. — Это было правдой лишь отчасти. Никки эта беседа была нужна в основном для того, чтобы расставить точки над «i», но она также хотела получить ответ на один беспокоивший ее вопрос. «Однако всему свое время», — решила Хит. — Как у вас настроение после случившегося? Я думаю, после убийства и ограбления у ваших хозяев вы решите вернуться в Швецию.
Агда покачала головой, как будто не верила в реальность происходящего.
— О, это все очень печально, да? Но в моей стране тоже случаются убийства. Говорят, в прошлом году убили почти двести человек.
— Во всей стране?
— Да, и разве это не ужасно? Повсюду убийцы.
— Агда, я хочу задать вам несколько вопросов относительно жизни семьи Старров.
Та медленно кивнула.
— Миссис Кимберли сказала, что вы захотите расспросить меня, когда я сообщила, что иду в полицию.
Никки насторожилась.
— Она предупреждала вас, чтобы вы не говорили об их частной жизни?
— Нет, она сказала, что я могу говорить все, что захочу.
— Она так сказала?
