— Хорошо. Я обдумал факты еще раз и понял, кто преступник.
— Не Агда?
— А почему ты спрашиваешь? Все-таки Агда?
— Рук!
— Извини, извини. Итак. Агду пришлось сбросить со счетов. Однако мне не дает покоя одна вещь, о которой она упомянула, — насчет нового пианино. — Это вызвало у Никки интерес.
Она уселась на краешек своего стола, скрестив руки на груди. — Так что, уже становится теплее? — спросил он.
— Единственное, что я могу тебе сказать наверняка, — это то, что я не становлюсь моложе. Не отвлекайся.
— Когда ты ее допрашивала, она обмолвилась, что новое пианино было такое замечательным, и она едва не упала в обморок, когда его вытащили из ящика. — Он сделал паузу. — А кто сейчас перевозит пианино в ящиках? Никто.
— Интересно, продолжай. — На самом деле, Никки сама зацепилась именно за эту фразу, и ей было любопытно, какие выводы сделает журналист.
— Мы знаем, что пианино действительно привезли, потому что видели его в гостиной после кражи. Вот я и подумал: зачем притаскивать в квартиру ящик — наверняка для того, чтобы вынести в нем что-то после того, как вытащишь из него пианино?
— Итак, теперь остается только назвать имя.
— Это же очевидно. Компания, торгующая пианино, — прикрытие для шайки воров.
— Это твой окончательный ответ? — Бесстрастное выражение ее лица заставило Рука разволноваться, и Никки захотелось расхохотаться от души; однако она ничем не выдала своих мыслей.
— Или… — пробормотал он, — ну, дай мне закончить. Ты потребовала ордер на обыск в «Гилфорде» и на каком-то частном складе. От идеи с ящиком я не отказываюсь, но насчет имени… это Кимберли Старр. — Несмотря на то что выражение лица Никки не изменилось, Рук оживился. — Я прав, я уверен в этом. Я вижу по тебе. Ну а если я не прав, скажи мне!
— Ничего я тебе не скажу. — В этот момент в помещение вошли Таррелл и Каньеро, и она развернулась к ним. — Зачем портить себе развлечение?
— Мы с Тарреллом показали там фотографию Бакли, — сообщил Каньеро. — Два человека опознали его. Неплохо.
— Очень даже неплохо. — Никки позволила себе поддаться радостному чувству — расследование близилось к концу. — И они готовы свидетельствовать в суде?
— Готовы, — подтвердил Таррелл.
Зазвонил телефон на столе Никки, и она схватила трубку.
— Детектив Хит. — Она закивала, как будто собеседник мог ее видеть, затем произнесла: -
Превосходно. Замечательно. Превосходно. Огромное спасибо. — Положив трубку на рычаг, она обернулась к своей команде. — У техников все готово. Идем слушать. — Наконец-то события происходили с нужной ей скоростью.
Никки и Рук уселись вплотную друг к другу на складных металлических стульях в углу тесной комнатки, за спиной у техника, который занимался записью разговоров. Никки вынуждена была выключить слишком шумный кондиционер, чтобы он не мешал ей слушать, поэтому в помещении стояла невыносимая духота. На консоли замигал голубой огонек.
— Звонят, — сказал техник.
Хит надела наушники; до нее донеслись длинные гудки. Дыхание ее участилось, как тогда, перед налетом на Лонг-Айленде, с той лишь разницей, что сейчас она не могла заставить себя успокоиться. Сердце гулко стучало. Наконец Никки услышала щелчок, и оно замерло.
— Алло?
— Я звоню тебе по прямой линии, потому что не хочу, чтобы секретарша об этом знала, — начала Кимберли Старр.
— Ну хорошо… — осторожно ответил Ноа Пакстон. — Только не понимаю почему.
Никки сделала жест технику, чтобы он включил запись. Тот кивнул.
Кимберли продолжала:
— Скоро ты все поймешь, Ноа.
— Что-нибудь случилось? У тебя такой странный голос.
Никки зажмурилась и сосредоточилась; ей не нужно было ничего видеть — только слышать.
Разговор был слышен превосходно, она улавливала малейшие изменения интонации. Она слышала, как зашипело офисное кресло, в котором сидел Ноа. Она слышала, как Кимберли сглотнула ком в горле. Никки ждала. Ей нужны были слова.
— Мне необходима твоя помощь в одном деле. Я знаю, ты всегда выполнял всякие поручения Мэтью, и теперь мне нужно от тебя то же самое.
— Поручения? — Тон его был по-прежнему настороженным.
— Ладно, Ноа, хватит прикидываться. Мы оба знаем, что Мэтт занимался сомнительными делишками, и ты в этом участвовал. Сейчас мне нужна твоя помощь в таком деле.
— Я слушаю, — сказал он.
— Картины у меня.
Никки заметила, что непроизвольно стиснула руки в кулаки, и заставила себя разжать пальцы.
Скрипнуло офисное кресло Пакстона.
— Повтори еще раз.
— Разве я не по-английски сказала? Ноа, я про коллекцию картин. Ее не украли. Я забрала ее.
И спрятала.
— Ты?
— Не я сама. Заплатила нескольким парням, и они все провернули, пока меня не было в городе. Забудь об этом. Самое главное — это то, что они у меня, и я хочу, чтобы ты помог мне их продать.
— Кимберли, ты что, рехнулась?
— Они принадлежат мне. Я не получила страховку. Я заслуживаю хоть какой-то награды после всех лет жизни с этим уродом!
Настала очередь Никки сглотнуть ком в горле. Картинка начинала складываться. Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди.
— А почему ты думаешь, что я могу помочь тебе продать их?
— Ноа, мне нужна помощь. Ты устраивал дела Мэтью, а теперь будешь устраивать мои дела.
И если ты не захочешь мне помочь, я найду того, кто захочет.
— Ну-ну, Кимберли, давай полегче. — Снова пневматическое шипение; Никки представила себе, как Ноа Пакстон поднимается со своего кресла за полукруглым рабочим столом. — Не надо никому звонить. Ты меня слушаешь?
— Слушаю, — ответила она.
— Нам нужно поговорить обо всем. Решение обязательно найдется, только нельзя терять голову.
— Он помолчал и спросил: — А где картины?
Возбуждение охватило Никки, и она даже ощутила легкое головокружение. Струйка пота побежала по ее щеке из-под винилового наушника.
— Картины здесь, — сказала Кимберли.
— Где «здесь»?
«Скажи же, — произнесла про себя Никки. — Скажи это».
— В «Гилфорде». Круто, да? Они ищут-ищут, а картины все это время были в здании.
— Ну хорошо, а теперь слушай меня. Никому не звони, просто успокойся. Нам нужно встретиться лично, понятно?
— Понятно.
— Хорошо. Сиди там. Я сейчас приеду. — И Ноа повесил трубку.
Никки сняла наушники. Рук последовал ее примеру и воскликнул:
