Сплетенные судьбами

Офицер распечатывает и читает страницы перед тем, как мы их увидим, чтобы сэкономить время всем нам и не создавать очереди у порта.

Инди не получает ничего.

А для меня только одно сообщение, общее от родителей и Брэма. От Ксандера ничего. Он никогда до этого не пропускал неделю.

Что случилось? Я сжимаю свою руку на сумке и слышу шуршание бумаги внутри.

— Кассия, — произносит офицер. — Пройди, пожалуйста, в главный зал. У тебя назначена встреча.

Остальные девушки удивленно на меня смотрят.

И тогда меня начинает бить озноб. Я знаю, кто это может быть. Моя чиновница, которая проверяет меня через порт.

Я четко вижу ее лицо в моем уме, каждую жесткую черточку.

Я не хочу идти.

— Кассия, — повторяет офицер. Я оглядываюсь на девушек, на комнату, которая неожиданно кажется теплой и уютной, и, поднявшись, следую за ней. Она ведет меня по коридору к главному залу и далее к порту. Я слышу, как он гудит, все время, пока пересекаю комнату.

На мгновение опускаю глаза вниз, перед тем как взглянуть на порт. Расслабь свое лицо, свои руки, свои глаза. Наблюдай за ними, и они не смогут заглянуть внутрь тебя.

— Кассия, — окликает меня кто-то другой, и его голос мне знаком.

Я поднимаю голову и не верю своим глазам.

Он здесь.

Порт пустой, а он стоит передо мной, настоящий.

Он здесь.

Здоровый и невредимый.

Здесь.

Не один — чиновник стоит за ним — и, тем не менее, он –

Здесь.

Я прикрываю глаза своими красными израненными руками, потому что видеть его — слишком для меня.

— Ксандер, — говорю я.

Глава 3 Кай

Прошло полтора месяца с тех пор, как мы оставили того парня в воде. Сейчас я лежу, распластавшись в грязи, а с неба идет обстрел.

Это песня, убеждаю я себя, как и каждый раз. Басы выстрелов, сопрано криков, тенор моего собственного страха. Все виды музыки.

Не пытайся убежать. Эти же слова я говорю остальным, но новички — «приманки для врага» никогда не слушают. Они верят в то, что сказало им Общество по дороге сюда: Отсидите свое время в поселениях, и мы вернем вас обратно домой в течение полугода. Мы вернем вам статус Гражданина.

Но никто не выдерживает шести месяцев.

Когда я выберусь из укрытия, то увижу обгорелые здания и разбросанную посеревшую полынь. Желтая песчаная земля будет усыпана обгоревшими телами.

Песня прервалась, и я чертыхаюсь. Воздушные корабли все еще кружат в небе. Я знаю, что именно привлекает их внимание.

Ранее этим утром, я слышал за спиной хруст ботинок на замерзшей земле. Я не стал оглядываться, чтобы узнать, кто следует за мной на край деревни.

— Что ты делаешь? — спросил кто-то. Я не узнал голос, но это не имело особого значения. Они постоянно присылают в деревни новых людей из лагеря. В эти дни нас погибает все больше.

Я знал, даже до того, как меня посадили на этот поезд, уезжающий из провинции Ориа, что Общество никогда не использует нас для сражений. Для этого у них есть множество технологий и обученных офицеров. Людей, у которых статус не Отклоненные или Аномалии.

То, что нужно Обществу — чем мы являемся для них — это тела. Поселенцы-приманки. Они перевозят нас. Доставляют туда, где нужно больше людей, чтобы привлекать внимание Врага на себя. Они хотят, чтобы Враг думал, что Отдаленные провинции все еще обитаемы и жизнеспособны. Хотя единственные люди, которых я видел здесь, это такие же приманки, как и мы — спущенные с неба с необходимым минимумом вещей, чтобы поддержать жизнь, пока Враг не убьет нас.

Никто не уезжает обратно домой.

Кроме меня. Я вернулся домой. Когда-то я принадлежал Отдаленным провинциям.

— Снег, — сказал я новичку. — Я смотрю на снег.

— Здесь нет снега, — усмехнулся он.

Я ничего не ответил. Просто продолжал смотреть на вершину ближайшего плато. Это стоящее зрелище — белый снег на красных скалах. Когда он подтаивает, то из белого становится прозрачным и переливается всеми цветами радуги. Я был наверху раньше, когда снег падал. Он красиво украшал уснувшие на зиму деревья.

Я услышал, как парень позади меня развернулся и побежал по направлению к лагерю. — Посмотрите на плато! — завопил он, остальные зашевелились и отозвались, волнуясь.

— Мы собираемся наверх, Кай, чтобы собрать немного снега! — прокричал кто-то в мою сторону через некоторое время. — Идем с нами!

— У вас ничего не выйдет, — ответил я им. — Он растает слишком быстро.

Но меня никто не послушал. Чиновники до сих пор мучают нас жаждой, а та вода, которая у нас есть, затхлая на вкус. Ближайшая река теперь отравлена, а дожди идут редко.

Всего один глоток свежей прохладной воды. Я понимаю, почему они захотели пойти.

— Ты уверен? — окликнул меня один из них, и я опять качнул головой.

— Вик, ты идешь? — выкрикнул кто-то.

Вик остановился, прикрыл свои холодные голубые глаза ладонью и сплюнул на замерзшую полынь.

— Нет, — ответил он. — Кай говорит, что снег растает раньше, чем мы дойдем туда. И нам еще нужно копать могилы.

— Ты всегда заставляешь нас копать, — пожаловался один из приманок. — Нам полагается поступать, как фермеры. Так говорит Общество. — Он был прав. Они хотят, чтобы мы брали лопаты и семена из деревенских сараев, сажали озимые культуры, и не двигали тела с места. Я слышал, как остальные приманки говорили, что именно так они и делают в других деревнях. Они оставляют останки для Общества или Врага, или для каких-нибудь голодных животных.

Но Вик и я — мы закапываем людей. Это началось с того парня у реки, и до сих пор никто не остановил нас.

Вик холодно рассмеялся. В отсутствие чиновников или офицеров он стал негласным лидером в этих местах, и иногда остальные приманки забывают, что реально он не имеет никакой власти в пределах Общества. Они забывают, что у него такой же статус — Отклонение от нормы — как и у них. — Я не заставляю вас делать что-либо. И Кай тоже. Вы знаете, кто заставляет, и если вы хотите окончить свои жизни здесь, я не буду вам мешать.

Солнце поднялось выше, как и парни. Я немного понаблюдал. Их черная гражданская одежда и