открыл её и выглянул наружу, осмотрев верх стены и зеленую тень сада внизу, как будто хотел убедиться, что в пределах слышимости никого нет. Потом осторожно закрыл дверь и прошёл к окну, чтобы высунуться из него и оглядеть обожжённый солнцем каменистый склон в тридцати футах внизу. В конце концов, удовлетворённый проверкой, он вернулся на низкий диван, стоявший у одной из стен гостиной, и сел на множество подушек. Диван протестующе крякнул под его весом.
— Я вернусь немного в прошлое, — Тайсон Фрост закурил и глубоко затянулся. — Как вы возможно знаете — похоже, это уже стало достоянием общественности — мой почтённый дедушка Рори — Эмори Фрост — умер в 1880-х годах. У наших семейных адвокатов, фирмы «Ханивуд и Ханивуд», он оставил множество бумаг и дневников с инструкцией, чтобы их не вскрывали и не разглашали содержание в течение семидесяти лет. Это время истекло несколько месяцев назад, документы своевременно прибыли сюда. И какие же это сочные материалы! Ревущий Рори мог наделать много шума, ведь половину своей жизни… Но все это не имеет значения. Дело в том, что мне потребовалось некоторое время, чтобы них разобраться, и только три недели назад я нашёл свёрнутый клочок бумаги, который затолкали под кожу одной из обложек. Я никогда бы не нашёл его, если бы подкладка не отогнулась.
Документ оказался интересным. Весьма интересным…
Тайсон дотянулся до стакана, который оставил на полу, и сделал из него большой глоток.
— Вы знаете, — глубокомысленно продолжил он, — удивительно, как часто реальная жизнь выглядит как сюжет для фильма. Вы когда-нибудь слышали легенду о пропавшем сокровище, закопанном Сейид Саидом?
— Да! — воскликнула Дэни.
— Нет, в самом деле, милый, — запротестовала Лоррейн. — Ты же не можешь верить в эту историю! Я имею в виду, это просто смешно. Я знаю, она есть в любом путеводителе, но…
— Что касается меня, никаких «но», — Тайсон нетерпеливо взмахнул рукой. — Я слишком стар, чтобы верить в подобные сказки. Но было что-то очень убедительное в этом клочке бумаги. Хотя никто больше не верил в сокровище, старина Эмори определённо верил. И по вполне понятной причине.
— Я полагаю, он помогал его закапывать? — саркастически поинтересовался Лэш.
— В некотором смысле, — подтвердил Тайсон. — И можете убрать эту чертовски наглую высокомерную ухмылку со своего лица, мистер Холден!
Некоторое время он пялился на Лэша исподлобья, глотнул из своего стакана, потом продолжил:
— Нет. По сведениям старого Рори, когда Сейид Саид умер, он доверил секрет знахарю с Пембы, который сразу же наложил на него проклятие: мол, каждый, кто найдёт сокровище, сможет использовать его только во зло — или что-то в этом роде. Можно предположить, что проклятие было рассчитано, чтобы отбить у людей охоту искать сокровище. Но преемник Саида, Маджид, не собирался от него отказываться. По словам старика Эмори, тот пытал колдуна, пока все не узнал, выкопал клад с восторженной помощью моего грешного предка и щедро разделил с ним добычу. Доля Эмори, если я правильно высчитал её стоимость в наши дни, должна составлять что-то около трех миллионов фунтов.
Последовала короткая пауза, затем Лэш поднялся, чтобы наполнить свой стакан.
— Все это, — хмыкнул он, — простите за выражение, самый жирный кусок, на который я натыкаюсь в своей неправедно прожитой жизни. Но я не верю ни единому слову! Хотя, конечно, кто-то ещё верит. И я не имею в виду ни вас, ни вашего деда!
Глаза Лоррейн расширились, она буквально задыхалась:
— Но Тайсон!.. Дорогой!.. Три миллиона! У него не могло быть… Что он с ними сделал?
— Закопал, — мягко ответил Тайсон. — Или по крайней мере так он говорит.
— Но где?
— А! Вот это вопрос. Он не сказал. Только сообщил, что оставил ключ в запечатанном конверте у старого Ханивуда (который может быть дедом нашего Ханивуда), а конверт сможет получить только тот, кто правильно назовёт номер и некие инициалы, проставленные на конверте. Номер был семь-четыре-три- восемьдевять, а инициалы — его собственные, «Э. Т. Ф.»
— Будь я проклят! — воскликнул поражённый Лэш.
— Не сомневаюсь в этом, если только это не ваше обычное выражение, — недобро прокомментировал Тайсон. — Ну что же, вот как обстоят дела. Все слишком здорово, чтобы быть правдой, и я не поверил ни единому слову. Жизнь не настолько уж походит на кино! Но в этом стоило разобраться, и первым делом я написал старику Ханивуду, спрашивая, хранится ли у него подобное письмо. Письмо у него было — и это меня доконало. Оно лежало там с 1861 года. Я подумал, что совсем неплохо было бы на него взглянуть, но не хотел доверять его почте. Или Гасси! Только между нами, я не… Ну ладно, давайте продолжим. Дело в том, что Дэни все равно собиралась приехать, и мне показалось хорошей идеей попросить её позвонить Ханивуду, забрать письмо и привезти его с собой. Вот, собственно, и все.
— Полагаю, вы сообщили Ханивуду дату и время этого звонка, — произнёс Лэш.
— А почему бы нет? Бумага наверняка была в сейфе в какого-нибудь банка, её нужно было забрать и приготовить к передаче. Поскольку я переписывался с ним, а не с младшим партнёром, то сказал, что пошлю Дэни забрать конверт у него. Если я хоть что-то знаю о старом Ханивуде, он не стал бы привозить его к себе намного раньше, чем необходимо. Он очень осторожный тип. Точнее, был таким, бедняга.
— Так вот оно что! — протянул Лэш, поднялся и стал смотреть в окно, сунув руки в карманы. — Значит, я был прав. Кто-то знал об этом и собирался оказаться там раньше. Но Дэни испортила ему игру, заехав за конвертом утром, а не днём.
Он резко обернулся:
— Кто ещё знал?
— Никто, — отмахнулся Тайсон.
— Чушь! Конечно, знал кто-то ещё.
— Простите, — огрызнулся Тайсон. — Я должен был сказать: «Я никому не говорил». Даже жене.
— А как насчёт Пойнтинга?
— Секретарю — тем более!
— Но он мог сам узнать.
— О нет, не мог. Об этом я позаботился. Любопытство — большой порок Найджела, и я не собирался давать ему читать бумаги Фроста — или мои письма Ханивуду! Я держу документы в запертом ящике, ключ к нему висит у меня на шее. Некоторые из этих материалов могут даже сейчас наделать шуму. И я предпочитаю подстраховаться. Кроме того, в деле замешаны большие деньги.
— И убийство! — мрачно добавил Лэш.
— Похоже на то. В любом случае я не верю…
— В вере нет ничего хорошего, — нетерпеливо бросил Лэш. Вы можете поклясться, что ни ваш секретарь, ни кто-нибудь из слуг или гостей этого дома, ни ваша жена точно не могли ни при каких обстоятельствах видеть бумаги Эмори?
Лоррейн издала негодующий возглас:
— Ну, в самом деле, Лэш! Почему я? Я имею в виду, даже если бы я их и видела (а я не видела, не имела понятия об их существовании), разве можно представить, что я стала бы про них кому-то говорить?
— Не знаю, — хмыкнул Лэш. — А вы бы не стали?
Лоррейн сделала беспомощный нервный жест ручками и умоляюще посмотрела на мужа.
— Конечно стала бы, — безжалостно подтвердил Тайсон. Именно потому я ничего ей не сказал. Я никогда не сообщаю женщине секрета, если только не хочу, чтобы он поскорее стал всеобщим достоянием.
Лоррейн кротко вздохнула.
— Знаешь, милый Тайсон, я не понимаю, как ты можешь хорошо писать, если так часто употребляешь клише. Шизофрения, я полагаю. Не то, что бы ты ошибался насчёт меня… Как выясняется, каждый раз, когда кто-нибудь сообщает мне что-то по секрету, я всегда думаю: «А теперь кому первому рассказать?»
Тайсон издал короткий лающий смешок.
— Я знаю. Но вернёмся к вашему вопросу, молодой человек; мой ответ — «да». Я никогда не расстаюсь с ключом от ящика, а на тот случай, если вы собираетесь предположить, что Лорри могла взять его
