Кейти: Дорогая.
Мэрилин: О. Я так стараюсь, но я просто не улавливаю это!
Кейти: Итак, вернемся немного назад, хорошо? Требуется сказать только «да» или «нет», и, пожалуйста, не беспокойтесь о правильности ответа. Дайте мне тот ответ, который вы ощущаете как правильный для себя, даже если вы думаете, что он неверный. И, милая, не воспринимайте все так серьезно. Это несерьезная вещь. Если бы самореализация не делала вещи более легкими, то кому бы она была нужна?
Мэрилин: Хорошо.
Кейти: Речь идет о вопросе к вам. «Если бы ваши родители были в этой аудитории, им было бы стыдно» — можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?
Мэрилин: По большому счету — не могу. Я хочу сказать, нет.
Кейти: Хорошо! (Аудитория аплодирует.) Вы почти что дали прямой ответ, Вы могли слышать это сами. Не имеет значения, что думаю я. Вы дали ответ для себя, чтобы услышать его. Это — самоисследова- ние. Исследование делается не для меня и не для кого-то другого. Как вы реагируете, когда думаете, что вашим родителям было бы стыдно за вас, если бы они присутствовали в этой аудитории?
Мэрилин: Я подвергаю все цензуре. Я подвергаю цензуре свою жизнь. И чувствую гнев из-за этого.
Кейти: Как вы живете, когда верите, что вашим родителям было бы стыдно за то, что вы сделали?
Мэрилин: Боже мой! Я пряталась всю свою жизнь,
Кейти: Это не кажется мне слишком умиротворяющим. Это выглядит как сильный стресс.
Мэрилин: Это так,
Кейти: Эго выглядит так, что нужно жить в страхе, заботясь всю жизнь о том, чтобы вашим родителям не было стыдно.
Мэрилин: Да.
Кейти: Приведите мне спокойную, не вызывающую стресса причину верить, что вашим родителям было бы стыдно, если бы они находились в этом зале,
Мэрилин: Это не имеет ничего общего со спокойствием, Спокойной причины нет.
Кейти: Нет спокойной причины. Так кем же вы были бы в присутствии ваших родителей в этом зале, если бы вы не верили в эту мысль?
Мэрилин (смеясь, сияя): О! Да! Боже мой! (Аудитория смеется.) Спасибо!
Кейти: Кем бы вы были? Свободой? Испытывали бы радость и счастье просто быть собой?
Мэрилин: О, да! Свободой быть. И я ощущала бы такое блаженство и счастье, находясь здесь с вами.
Кейти: Вот так, как сейчас?
Мэрилин (глядя на аудиторию и смеясь): И со всеми этими прекрасными людьми.
Кейти: Вы очень хорошо участвуете в жизни. Я узнала от вас, что, когда вы об этом думаете, вы и опыты* ваете страх. А когда вы об этом не думаете, вы свободны. Я узнала от вас, что ваши родители никогда не были проблемой для вас. Проблемой были ваши мысли о них, ваши неисследованные представления о том, что они думают или не думают.
Мэрилин: О Боже!
Кейти: Разве это не поразительно? Ваши родители не являются вашей проблемой. Это невозможно. Никто не может быть вашей проблемой. Я люблю говорить, что никто не можетсделатьмне больно, — это мое дело. Это хорошая новость.
Мэрилин: О, я понимаю! Да, это хорошая новость!
Кейти: Это ставит вас в позицию, в которой вы перестаете обвинять других и смотрите на себя в поисках своей свободы, а не на своих родителей или кого-то еще.
Мэрилин: Да.
Кейти; Это налагает ответственность за вашу свободу на вас, а не на ваших родителей.
Мэрилин: Да.
Кейти: Благодарю вас. Я надеюсь на нашу дружбу,
Мэрилин: В этом великое освобождение.
Кейти: Да, дорогая. Да, так и есть.
8. Выполнение Работы с детьми
Когда я спорю с реальностью, я проигрываю в ста процентах случаев.
Меня часто спрашивают, могут ли выполнять Работу дети и подростки. Мой ответ: «Конечно, могут». В процессе этого исследования мы имеем дело с мыслями, а у людей всех возрастов — от восьми до восьмидесяти лет— одни и те же порождающие стресс мысли и идеи. «Я хочу, чтобы моя мать любила меня». «Я нуждаюсь в том, чтобы мой друг слушал меня». «Люди не должны быть нечестными». Молодые и старые, мы верим представлениям, которые благодаря исследованию оказываются не чем иным, как предубеждениями.
Даже маленькие дети могут понять, что
изменяет жизнь. Во время детского семинара-тренинга одна шестилетняя девочка пришла в такой восторг, что сказала: «Эта
замечательна! Почему никто раньше не говорил мне об этом?»
Другой ребенок, семилетний мальчик, сказал своей матери:
— это самая лучшая вещь в мире!» Она спросила его с удивлением: «Что тебе так нравится в
Дэниел?» «Когда я чего-то боюсь и мы делаем
— ответил он. — потом я уже больше не боюсь».
Когда я выполняю
с маленькими детьми, единственное различие, которое я осознаю, заключается в том, что я пользуюсь более простым словарем. Если я использую слово, которое, как мне кажется, может быть трудным для детей, я спрашиваю, понятно ли оно им. Если я чувствую, что они действительно не понимают, тогда я формулирую свои мысли как-то иначе. Но я никогда не использую детскую речь. Дети чувствуют, когда с ними говорят свысока.
Следующий отрывок взят из диалога, который я вела с пятилетней девочкой.
Беки (испуганно и отводя от меня глаза): Под моей кроватью сидит чудовище.
Кейти: «Под твоей кроватью сидит чудовище» — это правда, милая?
