Пощады не будет

Шеррилин Кеньон Пощады не будет

ПРОЛОГ

Легенда о «Санктуарии»

«Можешь забрать мою жизнь, но сломить меня тебе не удастся никогда.

Так что покажи, на что осмелишься ты…

И я определенно отвечу тебе тем же».

Эти слова, написанные на французском, до сих пор покоились на крышке стола Николетты Пельтье, где она вырезала их своим медвежьим когтем после смерти двух сыновей. Это не было простым девизом; это — ее заявление миру, забравшему у нее детей. Ужасная трагедия толкнула ее на создание самого известного среди оборотней пристанища.

«Санктуария».

Более века она владела известным баром и рестораном «Санктуарий», располагавшимся на углу Урсулинок и Чартров в Новом Орлеане. Где она правила, как королева в своем королевстве. Медведица, мать двенадцати детей, ежедневно боровшаяся с горем по сыновьям, которых похоронила.

Не прошло и дня, чтобы она не оплакивала их.

А затем война постучалась в их дверь. Будучи верной своей природе и словам, которые вырезала как постоянное напоминание о своей силе, она сделала все, чтобы одержать верх и защитить своих детей.

Но любовь к ним стоила ей жизни. Когда враги вознамерились уничтожить пару ее дочери, Николетта бросила последние силы на защиту волка, дабы уберечь Эйми от мук, которые принесли бы ей похороны любимого.

Трагедию ее потери ощутил весь совет Вер-Охотников. Николетта стала такой же легендой, как и клуб, которым она владела. Клуб, который приветствовал всех существ и обещал им безопасность и защиту до тех пор, пока те следовали одному простому правилу:

«Приходи с миром. Или уйдешь по частям».

С ночи смерти Николетты, ее дети пытались продолжить дело без поддержки и руководства матери. Теперь «Санктуарий», более не являясь пристанищем, официально признанным советом Омегриона, находится вне законов, которые когда-то защищали владельцев и посетителей клуба.

Дев Пельтье спокойно к этому относился. Ему все равно никогда не нравились правила.

Но война, постучавшаяся в двери, не закончена.

Это был лишь первый бой…

ГЛАВА 1

— Мне кажется, или весь мир окончательно отупел?

Стоя перед главным входом в клуб «Санктуарий», принадлежавший его семье, Дев Пельтье засмеялся, услышав голос своего брата Реми. Они были двумя из четырех однояйцевых близнецов… и эта реплика была так несвойственна его угрюмому брату, что Деву пришлось встряхнуть головой.

— С каких это пор ты ведешь себя как Сими? — спросил он, не снимая наушники, которые носил так часто, что без них чувствовал себя странно.

— Ну, да… — фыркнул Реми, — будто я чертова демоница-гот, одетая в корсет, вычурную юбку и колготки, пытающаяся проесть путь через меню… и персонал.

О да, Сими определенно подходила под это описание.

Но Дев просто не мог не подколоть его.

— Я всегда знал, что ты ненормальный, mon frere

[1]

. Это лишнее тому подтверждение. Может, нам следует называть тебя Франк-н-Фуртером

[2]

и бросать в тебя мелкими сосисками всякий раз, когда ты мимо проходишь?

— Заткнись, Дев, пока я не вышел из себя и не стал одним из трех близнецов.

Ну, конечно. Очевидно, Реми забыл, кто научил его драться.

— Ну, давай, салага. У меня как раз пара новых ботинок, которым так и хочется оказаться на чьей- то…

— Может, вы двое прекратите драться у всех на виду? … И повзрослеете заодно. Клянусь, я приготовлю из вас тушеную медвежатину, если вы не прекратите. — Эйми перешла на французский, родной язык, и продолжила ругаться на них.

Дев сдержал остроумный ответ на враждебный тон сестры, встреченный одобрениями остального персонала, чьи наушники позволяли им слышать каждое слово.

Говоря по правде, ему и его семье не нужна гарнитура, чтобы общаться. Часть бытности оборотнем заключается в том, что они могут проецировать свои мысли, находясь на допустимом расстоянии друг от друга… хотя у кого-то это получается лучше, чем у других. Но среди простых людей, работавших на них, это вызовет подозрения, а у постоянных посетителей особенно. Поэтому они носили гарнитуру, пытаясь хотя бы казаться нормальными.

Да уж, конечно. Нормальность давным-давно помахала на прощанье его семье и всему его виду. Но какого черта?

Он посмотрел на наушники.

И все-таки Дев снял их, когда разглагольствования сестры на французском напомнили ему о матери, и неожиданная волна горя нахлынула на него. Как же он скучал по тому, как она отчитывала его на родном языке…

Кто бы мог подумать? Из всех вещей, по которым можно скучать…

«Я, должно быть, на голову болен». И все же, резкий голос матери преследовал его из прошлого:

«Ты должен вырасти, Деверо… Ты больше не детеныш. Уже как две сотни лет. Для чего ты так издеваешься над братьями и сводишь меня с ума? Mon Dieu!

[3]

Ты когда-нибудь в могилу меня сведешь своим поведением. Неужели ты не можешь хоть раз прикусить язык и сделать, как я прошу? Как мы можем положиться на тебя, если ты продолжаешь вести себя, как ребенок? Разве ты ничему не научился»? Дев вздрогнул, вспомнив выражение лица, с которым она читала ему ежедневные нотации.

Лица, которое он больше никогда не увидит, и голос, который однажды полностью исчезнет из его памяти.

Как же он ненавидел перемены.

Более века Дев стоял у дверей «Санктуария», наблюдая, как приходят и уходят различные существа. Страж более чем в одном смысле слова, он не останавливал людей. Но приходящим сюда сверхъестественным посетителям он всегда объяснял правила «Санктуария» и то, какие проблемы у них возникнут, если они затеют драку, а также советовал решить, кто является их союзниками.