словом. Огражденный ими, он проводил свою жизнь безбедно и радовался, видя, что подданные и его любят, и сами все живут благодушно, более же всего радовался тому, что благоденствуют Церкви Божьи.
ГЛАВА 49. Праздник десятилетия Константина
Так завершилось десятилетие его царствования. По этому случаю он совершал всенародные праздники и Всецарю — Богу воссылал благодарственные молитвы, как приносимые без огня и курения жертвы[115]. Все это радовало Константина, но не таковы были для него слухи о бедствиях народов восточных.
ГЛАВА 50. О том, сколько зла Лициний[116] причинял Востоку
Говорили, что там и Церковь, и прочих областных жителей терзает какой-то страшный зверь, что, как бы состязаясь с боголюбивым василевсом, лукавый демон там производит совершенно противное делам его[117]; так что римская земля, разделенная на две части[118], кажется всем разделенной на день и ночь: то есть населяющие восток объяты мраком ночи, а жители другой половины государства озарены светом самого ясного дня. Зрелище бесчисленных благ, дарованных от Бога последним, несносно было и для ненавистника всякого добра, демона, и для притеснителя другой части империи, тирана, который, видя свои дела в хорошем состоянии и, удостоившись вступить в родство с таким василевсом, каков Константин[119], не хотел подражать сему боголюбивому государю, но соревновался в злонравии и намерениях с нечестивыми: он старался следовать лучше мыслям тех, которых погибель видел собственными очами, нежели дружеской любви превосходнейшего из государей.
ГЛАВА 51. О том, как Лициний хотел строить козни самому Константину
Не приводя на память ни законов природы, ни клятв, ни родственной крови, ни договоров, Лициний воздвиг непримиримую войну против своего благодетеля. Константин, василевс человеколюбивейший, являя ему знаки искреннего своего благорасположения, ввел его в родство со своими предками, удостоил участия в кровном союзе с древним царским домом[120] и, дав ему в супружество сестру, тем самым доставил ему право наслаждаться наследственной властью над всей империей. А Лициний между тем, держа в уме противное, лучшему из государей готовил козни и придумывал то те, то другие способы угрозы, как бы своему благодетелю заплатить злом. Сперва, притворяясь другом, он действовал по внушению коварства и обмана, и решился на это в надежде достигнуть цели. Но слуге своему Бог открывал все, устраиваемые во тьме, козни[121]. Пойманный на первых своих попытках, Лициний обратился ко второму средству — к обманам: то свидетельствовал он дружеское благорасположение, то утверждал доверие к себе клятвенными договорами, потом вдруг отвергал постановленные статьи, а между тем через послов говорил опять противное, опять худо скрывал свою лживость[122], и наконец, прямо объявил войну, в припадке безумия спешил сразиться с самим Богом, которому, как он знал, василевс воздавал почтение.
ГЛАВА 52. Козни Лициния епископам и возбранение соборов
Но наперед, пользуясь злодейски выдуманными предлогами, Лициний начал весьма скрытно нападать на подвластных себе служителей Божьих, которые никогда и ничем не оскорбляли его власти[123]. Не имея в виду ни одной причины и не зная, чем упрекнуть этих мужей, он издал закон, запрещавший везде и всякое взаимное сообщение епископов, путешествие каждого из них в соседнюю Церковь, составление соборов или советов, и совещание о пользе (христиан). Это служило ему поводом к нападению на нас: ибо если мы нарушим закон, то надобно будет подвергнуть нас наказанию, а когда захотим повиноваться указу, то ослабим постановления Церкви, потому что споры особенной важности не иначе могут примиряться, как соборно[124]. Константин, благоговея перед святыми и ревнуя о мире и единодушии, собирал в одно место святителей Божьих: напротив, Лициний, замышляя истребить все прекрасное, старался расстраивать согласие людей единодушных.
ГЛАВА 53. Изгнание христиан и конфискация их имущества в казну
Тогда как боголюбивый (Константин) благосклонно принимал служителей Божьих в царский дворец, — богоненавистник мыслил противное: всех подвластных себе богочтителей высылал из царского дворца, и мужей, особенно верных себе и благонамереннейших, изгонял в ссылку, а тех, которые за прежние свои подвиги получили от него знаки почестей и достоинства, подчинил другим и приказал им исправлять рабские должности. Притом, стараясь похищать имущество всех, как находку[125], он начал угрожать смертью людям, приписывавшим себе спасительное имя[126]. Сам, человек с душой страстной, невоздержанной, оскверненной множеством любодеяний и несказанно постыдных дел он не признавал целомудренной красоты в людях и все определял худой мерой собственной природы.
ГЛАВА 54. Повеление женщинам не ходить в церковь вместе с мужчинами
С этой мыслью он издал другой закон, запрещавший мужчинам, при возношении молитв к Богу, находиться вместе с женщинами, а женщинам посещать досточтимые училища добродетели. Запрещалось
