проигнорировал его назначение Константина цезарем и назначил на его место Севера. Любопытно, что Гиббон (Закат и падение Римской империи. ч.1 гл. XIV) также называет Констанция Хлора главным августом, не замечая при этом, что это противоречит всем дальнейшим событиям — Галерий назначает Севера в Италию и Африку, а Максимина на Восток без воли на то Констанция и собирается назначить Лициния после смерти Констанция в Галлию, Британию и Испанию. То есть ведет себя как вполне полноправный август, который выше Констанция по праву. Маловероятно при этом даже предположение, что при номинальном главенстве Констанция Галерий обладал большими силами и поэтому имел возможность пренебрегать этим главенством, это предположение также противоречит дальнейшим событиям: рейнская армия была традиционно весьма сильна и управление одной Галлией и Британией не помешало впоследствии ни Константину завоевать остальную империю, ни Юлиану решиться на узурпацию. Наконец, вряд ли можно объяснить такое поведение Констанция его мягкостью, нежеланием гражданской войны и т. д. Назначение Севера в этом случае было бы столь вопиющем нарушением субординации и настолько явным пренебрежением прав Констанция, что вряд ли можно предположить такую бесхребетность у цезаря и августа, состарившегося в походах. Поэтому гораздо более близким к истине выглядит сообщение Лактанция (de Mort., Pers., XVIII–XX), по рассказу которого Галерий представил Диоклетиану будущих цезарей — Севера и Максимина и вынудил того признать их, несмотря на предупреждение Диоклетиана, что эти люди не способны к управлению государством. При этом очевидные кандидатуры Максенция и Константина были отвергнуты Галерием, о первом Галерий сказал, что он слишком непочтителен и непослушен, а о втором, что он слишком хорош и Галерий будет им стеснен. Он же сообщает, что 'По отречении от престола Диоклетиана и Максимиана Старшего, Галерий счел себя властителем Ойкумены. Хотя Констанций и должен был занять первое место; но он его не уважал по причине его кротости и слабого здоровья'.
67
67 У Констанция было две жены — Елена, сыном которой был Константин и Феодора, дочь Максимина Геркулия, от которой у него было три сына: Юлий Констанций, Аннабаллиан и Далмаций и дочери — Евтропия, Анастасия и Констанция. У Диоклетиана была только одна дочь — Валерия, у Максимиана Геркулия — сын Максенций и дочь Фауста.
68
68 См. прим. 44.
69
69 То есть, Диоклетианом.
70
70 Хорошее образование Константина подтверждает его 'Слово…', и в связи с этим весьма странными выглядят многочисленные утверждения Э. Гиббона об отсутствии у Константина хоть какого-то образования. Видимо, Гиббон либо просто игнорирует существование этого текста, либо не верит в то, что Константин был его автором. Хейкель высказывает мысль только о частичном авторстве Константина. По его мысли комментарий к Вергилию принадлежит перу секретаря (см. ком. к Сл. Конс.). Правда Хейкель не выражает сомнений в образовании императора, скорее наоборот подчеркивает его основательность.
71
71 Лактанций (de Mort., Pers., 24) подробно рассказывает об этих кознях, правда приписывая их Галерию: 'Он (Галерий — А.К.) строил ему различные козни, не смея напасть на него явно, из опасения навлечь на себя междоусобную войну и возбудить к себе ненависть войска, которого страшился более всего. Однажды, под предлогом увеселения, навел он его на льва, над которым, однако же, Константин восторжествовал'.
72
72 Судя по всему, бегство Константина от Галерия совпало с назначением его цезарем Констанцием и назначением Галерием Севера на то же место. Очевидно, в такой двусмысленной ситуации оставаться при дворе Галерия было смертельно опасно. Так, Феофан в 'Хронографии' под 293 г. говорит о том, что Галерий замышлял убийство Константина. Виктор же не упоминает о грозящей Константину опасности и так объясняет побег: 'Не желая мириться с назначением Севера, Константин, при своем сильном и неукротимом характере, тогда уже, с юных лет охваченный страстным стремлением к власти, решил бежать и, чтобы сбить со следа преследователей, повсюду, где пролегал его путь, убивал казенный вьючный скот и добрался до Британии' (Секст Аврелий Виктор. О цезарях. XL. 2.) Но сам характер его сообщения противоречит его оценке этих действий Константина, 1), наличие преследователей указывает на действительную опасность, которая ему угрожала, 2), так как Виктору известно назначение Константина цезарем и вследствие этого его двусмысленное положение при Галерии, назначившем для Италии другого цезаря, эту оценку можно объяснить очевидной неприязнью язычника Виктора к Константину. Кроме того, Фотий ('Краткое изложение 'Церковной истории' Филосторгия. I.5.), например, говорит о происках против Константина со стороны Диоклетиана. Но если указанные события произошли до отречения Диоклетиана, то не понятно, почему после этого отношения между ними были столь хороши, что Константин приглашал его на свадьбу Лициния со своей сестрой Констанцией (Секст Аврелий Виктор. Извлечения о жизни и нравах римских императоров. XXXIX. 7.). И почему Диоклетиан, уходящий на покой, мог бы считать себя спокойным, делая августом отца убитого Константина. Наконец, существует подробный рассказ Лактанция (de Mort., Pers., 24) об этих событиях: 'Между тем, как эти жестокости им (Галерием — А.К.) производимы были, он не помышлял о свержении Констанция, выжидая его смерти и полагая ее близкою. Этот государь, опасно заболев, потребовал к себе для утешения сына своего Константина. Не в первый раз он о том просил. Галерий ничего так не боялся, как отъезда Константина… Употребив бесполезно многие извороты против него, Галерий наконец отпустил его, и подписал его отпуск своей рукой при закате солнца, дозволив ему отправиться в путь завтра поутру, по получении его приказания. Он имел намерение или удержать его опять под каким-либо предлогом или послать курьера к Северу с повелением задержать его в Италии. Константин, предвидя это намерение, в ту же ночь после ужина садится на лошадь и уезжает', он же сообщает об ужасном бешенстве Галерия при этом известии и о подрезании жил у почтовых лошадей Константином во избежание преследования.
