Меж туч заревой городок.Сегодня я в поле ночую,Лежу, притаясь за скирдой,—А в высь голубую, ночнуюКатится звезда за звездой…И нехотя месяц всплываетНад ширью покосов и нив,И ряски свои одеваютРяды придорожные ив…И кто-то под голос волынкиНезримо поет в вышине,И никнет былинка к былинке,И грустно от песенки мне.И то ли играет подпасок,Поет ли волынка сама —Ах, беден на нем опоясокИ сбоку убога сума!..Но в полночь, когда он на кочкеСидит в голове табуна,В кафтан с золотой оторочкойЕго наряжает луна…И в сумку, пропахшую хлебом,Волшебную дудку кладет…И тихо под песенку небомЗа облаком облак плывет:Плывет он и смотрит с опаской,Что скоро потухнет грудок,Замолкнет волынка подпаска,Зальется фабричный гудок.<1914,1927>
«Я иду, за плечами с кошелкою…»
Я иду, за плечами с кошелкою,С одинокою думой своей,По лесам, рассыпаясь и щелкая,Запевает весну соловей.Попадают мне странницы, странники,Как и я, все идут не спеша,Зацветают поля и кустарники,И моя зацветает душа.Вот село, на березах скворешники,—Ручейки у закуток журчат,И так весело с ними в орешникеЗатаилася песня девчат…Под вечернею, розовой дымкою,Когда дремлет весенняя Русь,Я пройду по селу невидимкоюИ у крайней избы постучусь.В изголовьи усталого пахаря,После страдного, вешнего дня,Сны воркуют, как дикие вяхири,И никто не окликнет меня…На краю под резной боковушеюНевидимкою я постою,Постою, невидимкой послушаюПолуночную их воркотню.Чтоб наутро, встречая дорогоюСтолько хмурых нерадостных лиц,Осенить их улыбку убогуюГолубыми воскрыльями птиц.<1914,1929>