Для дальних и для близкихТаится злое мщенье.Для всех одна наградаИ лучше знают кости,Когда самим им надоУлечься на погосте!<1929>
«Пригрезился, быть может, водяной…»
Пригрезился, быть может, водяной,Приснился взгляд — под осень омут синий!Но, словно я по матери родной,Теперь горюю над лесной пустыней…И что с того, что зайца из кустаПростой ошибкой принял я за беса,Зато, как явь, певучие устаПрослышал я в немолчном шуме леса!Мне люди говорят, что ширь и дальЗа лесом сердцу и глазам открылась,А мне до слез лесной опушки жаль,Куда ходил я, как дьячок на клирос!Жаль беличью под елью шелухуИ заячьи по мелколесью смашки…Как на мальчишнике засевшую ольху,Одетую в широкие рубашки!Жаль стежки лис, наброшенные в снег,Как поднизи, забытые франтихой,И жаль пеньки и груды тонких слег,Накрытых синевою тихой…Вздохнуть на них присядет зимний деньИ смотрит вниз, не подымая взгляда…И тень от облака да я, как тень,Бредем вдвоем по дровяному складу…А мужикам, не глядя на морозПриехавшим за бревнами на ригу,Я покажусь с копной моих волосИздалека похожим на расстригу!<1929>
«День и ночь златой печатью…»
День и ночь златой печатьюНавсегда закреплены,Знаком роста и зачатья,Кругом солнца и луны!..День смешал цветок с мозолью,Тень морщин с улыбкой губИ, смешавши радость с болью,Он и радостен и груб!..Одинаково на солнцеЗреют нивы у рекиИ на пальцах заусёнцыОт лопаты и кирки!..Расточивши к каждой хатеЖар и трепет трудовой,Грузно солнце на закатеПоникает головой!..Счастлив я, в труде, в терпеньиПровожая каждый день,Возвестить неслышным пеньемПрародительницы тень!..К свежесмётанному стогу