Старинный лад. Собрание стихотворений (1919 - 1940)

Это – тягостный след одиночки,
Но и он пройдет, как зима,
А теперь – зеленеют почки
И весенний струят аромат.
Рано утром иду за Свиягу
На завод, а жена – на базар.
На реке серебристою влагой
Хорошо освежить глаза.
И отрадно домой возвращаться
(Пусть устала от цифр голова) –
Я не знаю большего счастья,
Как с любимыми бытовать.
Я решаю: изгнанье – награда,
О какой я мечтать не смел.
И видение Ленинграда
Словно было мне только во сне.

14 мая 1932

Всей прелести не передать
Ни стихами, ни полотном:
Вечерняя Волга! Вода
Трепещет в ковше золотом.
Неслышно плывет пароход –
Феерический транспорант, –
И тянутся в небосвод
Затопленные острова.
Невестами реют сады,
Весенний пьют аромат;
Навстречу им с каждой звезды,
Как с лиры, струится романс.
И чудо творит соловей –
Великий контрапунктист, –
И вторит ему Лорелей,
И в трелях рождается Лист.
В такие минуты забудь
Обиды и суету!
Восторженно дышит грудь,
И жизнь, и любовь – в цвету.

16 мая 1932

Мелекесские ноктюрны

Ночь сошла. Но не хочется лечь.
Побеседовать, что ли, с собой,
Или сон моих милых стеречь?
Тишина. Лишь сверчок за трубой
(Русской печи певец-соловей)
Развлекается речью своей.

Вдохновенно пирует луна
На космическом празднике звезд.
Опьяненной душе не до сна:
Чует творчества сказочный рост,
Приближение чует поэм.
Я стою, очарован и нем.

Vita nova… Скажи, Мелекесс,
Ты случайно ли встал на пути,
Или волей благою небес
Суждено, наконец, мне найти
В дни изгнанья спокойный очаг,
Словно в бурю желанный маяк.

Далеко суета городов
С «человеческою клеветой».
Снова верить я жизни готов,
Упиваться ее красотой;
Больше плесени нет на душе.
Хорошо мне в моем шалаше.