всего? Что, для школы не было ничего важнее какого-то там Рено? У школы и у Лайна не было других проблем? Он думал о парне, который в одиночку противостоял школе, «Виджилсу» и всем.
«Ой, да пошло все к черту», - подумал Брайан, когда в жужжащем голосе Лайна сквозило ханжество. Продажа завершилась, и его миссия казначея тоже. В конце концов, он больше не имел никакого отношения ни к Лайну, ни даже к Рено. Слава Богу, хоть за эту маленькую любезность.
- Ты отложил пятьдесят коробок в сторону, Оби?
- Да, Арчи.
- Замечательно.
- И к чему все это, Арчи?
- У нас будет собрание, завтра вечером. Особое собрание – на тему распродажи шоколада. На стадионе.
- Почему на стадионе?
- Потому что это собрание будет именно для тел, Оби. Братья не участвуют, но будут все учащиеся «Тринити».
- Каждый?
- Каждый.
- И Рено?
- Он обязательно будет, Оби.
- Ничего себе, Арчи, ты знаешь, что…?
- Я это знаю, Оби.
- Извини за вопрос…
- Спрашивай.
- Что ты хочешь от Рено?
- Дать ему шанс. Шанс избавиться от его шоколада, старый приятель.
- Арчи, я тебе не старый приятель.
- Я знаю.
- И как же Рено будет избавляться от своего шоколада?
- Он будет его разыгрывать.
- Лотерея?
- Лотерея, Оби.
35.
Лотерея была объявлена. Но что это была за лотерея? Такой еще не было ни в истории «Тринити», ни в истории других школ.
Арчи, создатель события, наблюдал за происходящим: стадион наполняется, парни выстраиваются, проходят сзади и спереди, билеты продаются, свет рассеивается в прохладном вечернем воздухе.
Он стоял рядом с импровизированной сценой, сооруженной Картером и ребятками из «Виджилса» этим днем под руководством Арчи. Ею стал старый боксерский ринг, воскрешенный из деталей трибун и восстановленный полностью, за исключением отсутствующих канатов. Платформа была установлена по направлению к пятидесятиярдовой линии, закрытой стендами так, что каждый сидящий на трибунах увидел бы все и не смог бы пропустить ни одной акции. Это был Арчи. Цены ему не было.
Атлетическое поле было, по крайней мере, в четверти мили от школы и общежития, в котором жили Братья. Но у Арчи не было выбора. Ему бы отказали в проведении столь глобального спортивного мероприятия только для учащихся и без учителей. Ему пришлось отправить к Братьям смазливого Керони с лицом младенца, чтобы добиться необходимого разрешения. Керони выглядел мальчиком из церковного хора, которому действительно никто и ни в чем не отказал. И теперь момент настал, трибуны заполнялись, воздух был чистым и прозрачным, и Рено и Джанза были уже на ринге и неловко смотрели друг на друга.
Арчи всегда вытаскивал шары по такому случаю: его введение и исполнение. За мгновение черный ящик с шарами мог бы непредсказуемо изменить ход всех грядущих событий. И все это требовало немного воображения Арчи и двух телефонных звонков за день до того. Первый звонок нужно было сделать Рено, а второй – Джанзе. Второй из них не составил труда, будучи обычным рутинным звонком. Арчи знал, что организовать действия Джанзы было так же просто, как и слепить фигурку из пластилина. Но звонок Рено за вечер до представления потребовал от Арчи аккуратных действий, изобретательности и мудрой режиссуры. «Тоже мне, Шекспир», - сдавленно рассмеялся Арчи.
Арчи считал гудки: «Ой, уже пятый», и уже не осуждал парня, не стремящегося взять трубку. Но ожидание оправдалось, и Рено, наконец, был на линии, тихое «
- Хочешь прямо, Рено? - подгонял Арчи. - Ответный удар? Возмездие? Показать всем то, что ты думаешь об этом проклятом шоколаде?
- Как я могу это сделать? - голос был настороженным, но заинтересованным, определенно заинтересованным.
- Просто, очень просто, если, конечно же, не трусишь, - Арчи колол иголкой прямо в мясо.
Рено молчал.
- Его зовут Джанза, действительно гнилой парень – не подарок, ко всему. Он немного умнее животного. И с помощью большого количества парней ты сможешь вернуться в строй. Как я вижу, для тебя это важно. Собираемся на атлетическом поле. Боксерские перчатки. Все под контролем. Это и есть путь к тому, чтобы оказаться вместе со всеми, Рено.
- С тобой, Арчи?
- Со мной? - голос невинный и сладкий. - Черт, почему со мной? Я занимаюсь своей работой, и дал тебе задание – не продавать шоколад, а затем другое – продавать. А ты отдыхал, парень. Я тебя не бил. Я не верю в насилие. Но ты обжегся…
Тишина на другом конце линии. Арчи нажимал: мягкость в голосе, лесть, выведение на чистую воду.
- Смотри, я даю тебе шанс, потому что верю в честную игру. Это шанс закончить и затем все начать сначала. Христос, это лучше, чем вшивая шоколадная распродажа. Ты и Джанза, вдвоем на ринге, друг против друга, честно и прямо. И это финиш, конец, все сделано. Я это гарантирую. Арчи гарантирует.
И парень увлекся. Трубка была затиснута между плечом и ухом. Голос с другого конца линии звенел в ухе. Разговор зашел далеко. Арчи имел терпение. Терпение всегда окупалось. Окупалось сполна. И он, конечно же, победил.
Теперь то, что и следовало под его бдительным руководством: наводняющиеся трибуны, безумство приходящих и уходящих, покупающих лотерейные билеты, карябающих на них свои имена и следующие действия на ринге. Арчи тихо ликовал. Он успешно сумел уговорить Рено, Лайна, «Виджилс» и целую проклятую школу: «Я могу уговорить кого угодно».
«Вообрази себя прожектором», - сказал себе Оби. - «Прожектором, луч которого гуляет ярким пятном по полю, задерживаясь то в одной, то в другой точке, высвечивая все, что попадается на пути, все, что важно высветить. И ты застреваешь на важных объектах, например: на Арчи – на ублюдке… на умном и ловком ублюдке, начинающем все заново. Посмотреть на него, стоящего рядом с боксерским рингом, на то, как он, король всего на свете, обозревает все, что вокруг. И это он. Он добрался до Рено – бледного и стоящего в напряжении, словно приговоренного к расстрелу, ждущего команды «Огонь», и до Джанзы – до животного… животного на привязи, которое обязательно прыгнет, если его отвязать, он прыгнет на первого же попавшегося».
