только последнее время.
Вот, еще пистолет хозяина каюты, теперь кинжал и, пожалуй, все.
Обстановка каюты не впечатлила. Много дорогих вещей и предметов, а вот подобрано все было весьма безвкусно. Нет, я и сам не являюсь эталоном в этом смысле, но мне хотя бы хватает ума проконсультироваться при нужде.
А вот задвижка на дверях отличная, к этому никаких претензий нет. Мощная, впечатляющих размеров, еще и выполненная в виде диковинного морского зверя. Поскольку дверь открывается наружу, ее остается только рубить. Что очень меня устраивает. На этом экскурсию заканчиваем.
Рывком скинув с постели храпящего хозяина, я уселся ему на спину, пристав к горлу кинжал. Вот тебе и раз, он, как оказывается, даже проснуться не соизволил. Ковер с палубы, что ли, для этого нужно было убрать? Ну, тем проще. Теперь, со надежно связанными за спиной руками, он стал частью моего далеко не идеального плана.
Хозяин каюты только пробурчал что-то недовольное во сне. Вот же сон у человека, даже позавидовать можно. Это сколько нужно было выпить?
Покрывало на постели зашевелилось и на свет, вернее полумрак, царивший в каюте, появилась голова. Подскочив к кровати, я сдернул одеяло, держа кинжал наготове.
Девчонка, совсем молоденькая, голенькая, и сжавшаяся в комочек.
– Ты кто? – надеюсь, мой вопрос прозвучал достаточно грозно.
– Мириам. Меня хозяин в Гостледере купил. Приказал в каюте сидеть. Потом он пришел пьяный и велел раздеться, а сам заснул.
Голос у девчонки звучал тоненько, прямо писк какой-то.
Гостледер в Монтерно, порт большой, можно сказать огромный. Там я по башке и получил, перед тем как на этом корабле оказаться. А то, что в Монтерно до сих пор существует работорговля, для меня не новость. Так, не до воспоминаний.
– Быстро одевайся!
Мириам промелькнула мимо меня с похвальной скоростью.
«Славная фигурка – успел отметить я – что даже удивительно для девочки ее возраста».
Взрыв хохота, донесшийся через открытый иллюминатор с верхней палубы, напомнил, что нужно торопиться.
Мариам уже полностью одетая, застыла, прижав руки к груди, устремив на меня испуганные глазенки. Так, что же мне с тобой делать? С собой нельзя, если здесь оставить, может освободить хозяина. И убивать его тоже нельзя, он мне нужен живым.
– Не вздумай его развязать. Если придет в себя, стукни его по голове чем-нибудь тяжелым. Все понятно? – со всей доступной мне строгостью инструктировал я Мариам. Та только кивала головой вслед моим указаниям.
Оторвав кусок ткани, я повязал косынку. Нужная вещь, волосы все еще мокрые и в любой момент капля воды может попасть в глаз. Мне такое не нужно, мой левый до сих пор еще процентов на тридцать открыт. Теперь одеваем пояс, за него заткнем «Уродца», шпагу в зубы, в левую руку Гобелли, в правую пистолет хозяина каюты. Все, пора.
Нет, тяжеловато шпагу в зубах держать. Придется часть клинка тканью обмотать, там, где зубами держать буду. Вот теперь точно все.
В небольшом проходе, ведущем к двери, выводящей на палубу, не оказалось никого. По обеим сторонам прохода двери, не иначе в соседние каюты. Не до них, не зачистку делаю.
В дверях, выходящих на палубу, иллюминатора не было, а сама она открывалась наружу. Разумно, где в спешке ручку искать, не дай Бог пожар. А пожар на судне – это самое страшное. И сейчас так есть, и в будущем так будет. Кому как не мне об этом знать, если я сам из того самого будущего.
И шутка вспомнилась, из будущего, что гласила: раньше были деревянные корабли и железные люди, сейчас корабли железные, а люди, увы….
Но это ко мне не относится, я сплав из железа с никелем. Вперед.
Через щель в приоткрытой двери, я увидел следующую картину. На шканцах, в окружении десятка человек стоял Проухв. И я второй раз в жизни увидел его разъяренным. И было с чего. Люди, его окружающие, все как один имели в руках клинки. И стоило ему повернуться в какую-либо сторону, как тут же он получал укол сзади. По Прошкиным штанам текла кровь из многочисленных порезов. А чуть дальше, на бочке, сидел человек, тот самый, что сегодня осуществил мечту остаться хромцом на всю оставшуюся жизнь. Он болезненно морщился, наглаживая колено, а мое сердце наполняло радостью – получилось. Вот такой я мелкий пакостник, человеку больно, а меня это радует. Только боюсь, что забава скоро ему надоест, и он в любой момент махнет рукой – все, заканчивайте.
Крайне сомневаюсь в том, что собравшиеся здесь люди образцы порядочности и добродетели, а сам корабль – спасательный, причем помощь оказывает совершенно бескорыстно. Так что разговор с ними будет на понятном им языке.
Я и сам выглядел как типичный корсар, по крайней мере, в том представлении, которое дают исторические фильмы подобной тематики. Босой, с косынкой на голове, с зажатым в зубах клинком, с пистолетами в обеих руках и почти одноглазый.
Шагнув на палубу, я приблизился к стоявшему ко мне спиной ближайшему пирату, прижал ствол пистолета к его правому боку и нажал спуск. Выстрел прозвучал достаточно глухо, но его услышали все.
Бах! – рявкнул Гобелли с левой руки в его соседа, так и не успевшего до конца ко мне повернуться.
Еще один, рыжеволосый верзила уже летел ко мне с короткой абордажной саблей, держа руку на отлете. Вот тут ты не прав, просто с твоего ракурса не видно, что пистолет двуствольный, с вертикальным расположением стволов.
Когда я направил на него пистолет, выражение его лица стало меняться. Но менялась и моя мина, потому что в случае осечки меня не спасет уже ничто. Рыжий попытался затормозить. Поздно. Пуля вошла в середину груди, отбрасывая его назад.
Теперь очередь «Последнего шанса» и если он не поможет…
– Раз – заорал я на родном языке, потому что все остальные вылетели из головы, когда очередной враг, получив пулю, схватился за живот, подгибаясь в коленях.
– Два – посылая следующую пулю в спину убегающего пирата.
– Три – и этот выстрел не прошел мимо.
Методика такой стрельбы весьма проста, но в этом мире ее еще придется создать. Сам пистолет является продолжением руки, а его ствол становится вытянутым указательным пальцем. Тогда достаточно всего лишь указывать таким пальцем на противника, а промахнуться с расстояния нескольких метров сложно, если только не страдаешь нарушением координации движений в результате психического заболевания.
– Четыре – уже в толпу шарахнувшихся от меня матросов катласа, выбрав самого толстого, чтобы наверняка.
Понять их ужас можно, не должен пистолет с одним стволом стрелять четыре раза подряд. А их уже ждал Прошка, подхвативший вымбовку еще после третьего моего выстрела. Деревянный рычаг от кабестана мало напоминал его любимый балот, но это уже ничего не значило. Еще раньше он подхватил одного из пиратов, подняв его как мальчишку над головой, и попросту выбросил за борт. Теперь он крушил обидчиков вымбовкой, сполна вымещая свою ярость.
Я же застыл со шпагой и револьвером, в котором оставалось всего два заряда, стараясь подстраховать Прошку на тот случай, если кто-нибудь попытается ударить в спину. Таких не было, а были объятые ужасом люди, старающиеся спастись от страшного гнева Проухва.
Дверь, ведущая в кормовую надстройку, распахнулась от сильного удара ногой, и на палубе оказался хозяин этого корабля. В руках у него имелся абордажный топор, а на лице выражение ослепляющей ярости. И сразу становилось понятным, почему именно он капитан, а не кто-нибудь другой, из тех, кто в ужасе метался по палубе или карабкался по вантам на мачты.
– Восемь – таков был мой очередной рев, и я сам не мог понять, почему именно эта цифра пришла
