вами. У меня есть хорошее правило: если есть возможность дать ответ утром, я даю его утром… Однако не будем забывать об ужине! И обрати внимание, Томас, костер затухает. Займись этим. Я чертовски голоден, а от вина аппетит еще больше разыгрался.
– Я иногда думаю, – сказал Гроус, отрезая кинжалом большой ломоть солонины, – что шотландцам потому удается действовать так быстро, что они неприхотливее нас в еде. Они не возят за собой обозы, отправляясь в поход. У каждого всадника с собой жестянка, да мешочек с мукой привязан к седлу, и на привале каждый делает себе лепешку и жарит ее на жестянке.
– Вы забываете, что чертовы шотландцы каждый раз гонят с границы стадо быков или овец, и уж тогда им даже лепешки ни к чему, – скептически ответил Томас, подав Гроусу горчицу.
С аппетитом поужинав, Альберт вытянулся на шкуре у костра и, накрывшись другой шкурой, больше ни с кем не разговаривал. Им овладела одна идея, и она теперь занимала его сильнее, чем даже возможность встречи с чернокнижником. Конечно же, Альберта не взволновало обещанное Гроусом золото, тем более что Ноллис с Минстервортом его, скорее всего, профукали, раз сами вернулись в Англию бедными. Однако историка заинтересовал сам факт пропажи золота. Вот оно есть у Минстерворта в Шартре-на-Луаре. И вот Минстерворт в замке Дерваль, а золота у него нет. Притом что в пути его никто не догонял, и по всем сведениям путь этот он прошел без осложнений. Значит, золото осталось где-то между замками Шартр-на-Луаре и Дерваль. Может быть, он спрятал его, опасаясь погони? Или оставил в Шартре- на-Луаре, укрыв в подвалах? Ведь не просто так он потом перебежал на службу к французскому королю. Возможно, он рассчитывал со временем вернуться и достать припрятанное золото, да только вот убили его… Да… Есть над чем подумать. И если сейчас, в прошлом, найти след английских денег, пока он еще не остыл, то в будущем можно было бы это золото и разыскать.
4
В это утро Альберт не разлеживался. Его переполняли мысли, идеи, и после обычных утренних процедур, которые теперь доставляли настоящее удовольствие, он сразу помчался искать Крушаля. Однако антикварного роллс-ройса на площадке перед замком не обнаружилось и лишь Ивет, проходившая мимо с корзиной белья, сообщила, что агент еще рано утром куда-то уехал. Альберт помаялся, дважды обошел вокруг замка и все-таки набрал номер Крушаля.
– Месье Крушаль, мне очень надо с вами поговорить, – возбужденно заговорил в трубку историк, едва услышав равнодушный, с хрипотцой голос. – Вот вы говорили, что Дю Геклен будет преследовать Ноллиса и Минстерворта по пути в Бретань. Так ведь это не так! Я сам видел, как армия Дю Геклена переходила мост в Сомюре!
– Простите, Альберт, мне сейчас не очень удобно говорить…
– Но все равно, значит, вы ошиблись? – не отставал историк.
– Я не говорил, что он лично преследовал… Минстерворта догонял Оливье де Клиссон. Под его началом было пятьсот человек. У вас есть, что почитать. Читайте же, наконец, внимательнее… Я буду к обеду, тогда и поговорим, – закончил разговор Крушаль, и связь прервалась.
Оливье де Клиссон… Надо почитать про него. Уж не он ли завладел золотом Ноллиса, отпустив за это Минстерворта?
Альберт схватил планшет, добрался до каминного зала, где лучше всего брал интернет, и долго просматривал поисковики, прежде чем наткнулся на весьма занимательную информацию. Оказывается, всего за три года до понваленских событий 'мясник' Клиссон воевал в Испании на стороне англичан под командованием самого Черного Принца… И как раз против Дю Геклена, пытавшегося в то время свергнуть кастильского короля Педро Жестокого. Сам же Бертран Дю Геклен попал тогда к англичанам в плен, а Клиссон в той битве потерял глаз. Но уже в 1370 году Клиссон стал соратником своего давнего противника, и 23 октября в Понторсоне они с Дю Гекленом поклялись в вечной дружбе и выпили чашу вина, смешав в ней свою кровь… Потом они вместе разбили англичан под Понваленом, и да, именно Дю Геклен пошел через Луару к Брессюиру, а вовсе не маршал Сансер, как вначале казалось Альберту. Клиссона же коннетабль отправил вслед за Минстервортом, но догнать англичанина тому не удалось…
Альберт задумался. Никаких сведений о золоте английской армии даже не проскальзывает. Наоборот, вся изученная информация сводится к тому, что поход был для англичан крайне неудачным и уж совсем невыгодным. Но если правда то, что говорил Гроус, и если сколько-нибудь верны хроники летописцев, значит, золото взял или кто-то, для кого оно не предназначалось, например, слишком удачливый Кэлвли, или же кто-то из французов, например, тот же Клиссон. Если же его спрятал по пути Минстерворт, то оно, возможно, до сих пор лежит в неизвестном тайнике.
Отказавшись от завтрака, историк отправился гулять по парковой аллее к воротам, но хруст гравия под ногами резал слух, отвлекал, и Альберт сошел на газон, только что подстриженный, и потому особенно остро пахнущий. Однако мысленно Альберт уже бродил в тех местах, где трава по-зимнему выцвела, а деревья облетели, и представлялись ему теперь три возможные дороги. Первая и самая опасная – продолжить путь до Брессюира, воспользовавшись тем, что Дю Геклен не остановится у этого города, а пойдет дальше. Надо будет попасть в крепость и каким-то образом разыскать этого монаха-чернокнижника Стефана. Второй путь – отправиться с Гроусом в замок Дерваль в надежде что-нибудь выведать о золоте. Выбрав этот вариант, Альберт рисковал пересечься с одноглазым 'мясником'. К тому же трудно было даже представить себе, каким образом можно разузнать у Минстерворта о золоте. За один только наводящий вопрос можно было лишиться головы. Ну, а третий путь был на первый взгляд самый безопасный – просто вернуться в Курсийон и узнать, не воротился ли с французами хозяин и не проходил ли Минстерворт мимо замка, выйдя из Шартра-на-Луаре догонять Ноллиса.
Решение свое Альберт отложил до разговора с Крушалем. По всему выходило, что дорога на Курсийон ближе и проще, но интуитивно он чувствовал, что надо все-таки в Брессюир. 'А не поехать ли мне туда прямо сейчас? – вдруг спросил себя Альберт. – Ведь могу же я покинуть эту башню, в конце концов! И кто знает, если завтра я проснусь там в настоящем, то не проснусь ли я там и в прошлом? Сколько можно бродить вокруг этого замка? Все равно состояние мое сейчас такое, что я не могу внимательно изучать документы'.
Однако агента все не было, и это несколько умерило пыл историка, неожиданно загоревшегося идеей поездки. Тогда он решил, что непременно отправится в этот неблизкий город на днях, если не произойдет ничего страшного. А правильнее сказать – ничего особенно страшного.
– Все гуляете?
Альберт быстро обернулся и увидел управляющего. 'И что за привычка прятаться за деревьями!' – недовольно подумал историк.
– Да, гуляю, – раздраженно ответил он и неожиданно для себя грубо добавил: – А вы, что поделываете?
На самом деле он хотел спросить: 'А вы все пьете?', но в последний момент сдержался.
– Крушаль сообщил мне сегодня хорошие новости, и теперь у меня весьма важные дела, – миролюбиво ответил Филипп
– Что же это за новости? – ревниво спросил Альберт.
– Ну нет, я чувствую, ему доставит удовольствие сообщить их вам лично. Он уже в пути.
– Вот как… Ладно, – Альберт озадаченно замолчал, а потом добавил: – Крушаль, кажется, не закрыл тогда комнату хозяина в подземелье… Я уверен, он вам рассказал, да и… Да и вы наверняка знали о ней раньше. Я только хотел спросить: она до сих пор открыта?
– Я не закрывал, – ответил Филипп, всем своим видом показывая, насколько мало его интересуют тайны хозяина.
– Пожалуй, спущусь, посмотрю еще кое-что.
– Да уж спуститесь, посмотрите, – усмехнулся управляющий. – Я вообще несколько удивляюсь вам. Любой историк с радостью заплатил бы, чтобы попасть в такую комнату, а вы еще раздумываете.
– Да, это непростительно, – согласился Альберт и, кивнув на прощание, поспешно направился к лестнице в подземелье. Поспешно, потому что во время беседы с управляющим историка внезапно поразила сногсшибательная мысль. Дело в том, что в прошлом он живет во времена знаменитого Николя Фламеля, одного из самых загадочных людей Средневековья. И ведь в лаборатории он видел это имя на обложках книг, но почему-то сопоставить время жизни алхимика с временем своего пребывания в
