взрывов, разыскать инженера, который возглавил бы восстановительные работы. Ахмета они послали на японские склады поискать все что нужно для ремонта водопровода. Терехин пошел с группой молодых китайцев разгребать завалы. Радисту Ермаков приказал не выпускать из рук рацию, во что бы то ни стало связаться с бригадой и доложить обстановку.
— А тебе, комендант, даю экстренное задание найти переводчика. Я не верю этой красавице. Она хитрит, бестия. Ты же видел, как она запутала нас в переговорах с мэром?
— Скорее всего, не знает языка, — махнул рукой Филипп.
— Не думаю. Скорее всего, хитрит в пользу чуринской фирмы. Одним словом, не нужна мне такая шельма.
— Какую бабу бракуешь! — улыбнулся Шилобреев, поправляя закрученные усы. — Тогда разреши взять ее в комендатуру для перевоспитания.
— Ну и бери на здоровье. Только не пожалей потом.
— Смотри, Иван, пробросаешься. Это же не баба, а сам дьявол в юбке. Я бы ее на твоем месте для украшения здесь держал. Посмотрел бы ты на нее сегодня, когда она на работу шла. Я чуть в обморок не упал. Ни дать ни взять краля писаная. Шляпка на ней вся в дырочках, на шляпке перо развевается, как дым из трубы. Ну, думаю, прижать бы тебя, красавица, где-нибудь в темном уголочке.
— Ты посмотри-ка на него! — удивился Ермаков: — Отдохнул за ночь — и уж на бабенку его потянуло. Ну, подобрал я себе коменданта! Хоть сейчас снимай за бытовое разложение.
— А что ж мы, не люди, что ли? Шесть лет под ружьем…
— Понимаю, понимаю. Недаром говорят: в тихом болоте черти сидят. Ишь как усы навострил! Я вот тебе врежу по первое число, будешь помнить.
— Сразу и наказывать…
— Не защищай, кого не следует. Я печенкой чувствую, что она, змея, чуринские склады оберегает, как цепная.
— Что мне ее защищать? Может, она и в самом деле стерва. Я говорю про другое — для бабьего дела очень подходяща. Королева Марго!
— Чтобы духу ее тут не было! Найди другую. Полчаса тебе сроку. Понял?
Филипп вернулся минут через пятнадцать и привел с собой девушку лет семнадцати, худенькую и стройную. На голове ее ладно сидела изящная шляпка с розовым бантиком. Тонкую талию туго перехватывал широкий поясок. Пухлые губы изрядно накрашены. Большие глаза были широко открыты, будто она чему-то удивлялась.
— Товарищ начальник гарнизона, ваше приказание выполнил, — отрапортовал Шилобреев, кивнув на барышню.
Появившаяся у дверей Королева Марго поспешила представить переводчицу.
— Прошу любить и жаловать, — заискивающе сказала она. — Это воздушное создание знает и китайский и японский. Так что будете вполне довольны.
— Ермакова Евлалия, — просто представилось воздушное создание, слегка склонив голову. Голосок у нее был тоненький, мяукающий.
— Ермакова? Вот это да! — воскликнул Иван. — Так я ведь тоже Ермаков. Ты посмотри, комендант, выходит, и в Маньчжурии наша фамилия имеется.
— Вот как интересно! — удивилась глазастенькая переводчица. — Надо же так…
— А впрочем, ничего удивительного нет, — улыбнулся Иван, пожимая переводчице маленькую, хрупкую ручку. — Все мы, Ермаковы, потомки Ермака Тимофеевича — завоевателя Сибири. Видно, из его войска пошли.
— А я и не знала.
Лицо у Евлалии зарделось румянцем, большие карие глаза стали еще больше. Она довольно улыбнулась, показав белые зубы пилочкой.
— Чем же вы занимаетесь, госпожа Ермакова? — спросил Иван, чтобы получить хотя бы краткие сведения о своей помощнице.
— Я купеческая дочка, — пропищала она в ответ. — Может, мы с вами родственники какие?
— Вряд ли, в нашем роду купцы не водились. Свинопасы по большей части.
— Ну что вы себя так конфузите, товарищ командир? — упрекнула его с улыбочкой Маргарита Николаевна. — И офицерские погоны сняли, и про животных говорите…
— Какие погоны? — удивился Ермаков. — А впрочем, сейчас не до погонов. — И, обратившись к Шилобрееву, сказал: — Товарищ комендант города, обязываю вас к вечеру восстановить водопровод. Я буду кормить людей, а твоя забота напоить их. Все надо сделать, как у нас говорят, хозяйственным способом. Действуйте!
Когда Шилобреев и Королева Марго вышли, Ермаков обратился к Евлалии:
— Итак, купчиха Ермакова, прошу вас оказать мне посильную помощь.
— Я не купчиха, а купеческая дочка. Зовите меня просто Ляля.
— Это не играет значения, — сказал Ермаков, подражая Терехину. — Вот выйдете замуж за купца, растолстеете и будете настоящей купчихой. Не так, что ли?
— Как в воду глядели, — невесело сказала Ляля. — Именно такой меня хочет сделать мой отец.
— Отец-то богатый?
— Какое там богатый! — ответила, краснея, Ляля. — Держит керосиновую лавочку да пуговицами, крестиками торгует.
— И то при деле.
— Он только мечтает стать богатым. Через меня хочет разбогатеть. «Вот выдам, — говорит, — тебя за богатого купца, заживем как сыр в масле!»
— Видать, отец ваш не без ума. Такую девицу самый богатый маньчжурский купец возьмет в жены. Вот и будете настоящей купчихой. Хотел бы я увидеть вас лет эдак через двадцать — раздобревшую, богатую, рядом толстый облысевший купец да пятнадцать купчат… — Ермаков захохотал, но Ляля его не поддержала, даже не улыбнулась.
— Он мне и купца уже подыскал.
— Значит, угадал я.
Евлалия помолчала, изучающе поглядела на своего нового начальника, потом с любопытством спросила:
— Товарищ командир, а правда, что теперь позволят всем русским вернуться в Россию?
— Купцам не позволим. Зачем они нам? — твердо ответил Ермаков и спросил: — А много в городе русских?
Евлалия сообщила, что русских здесь «почитай» третья часть города. Живут они особняком, целыми кварталами. У них свой клуб, своя церковь. С китайцами общаются мало и даже не знают их языка. Выслушав переводчицу, Ермаков поднялся с кожаного кресла, сказал:
— Ну что ж, госпожа купчиха Ермакова, пойдемте поглядим, как у нас там идут дела, — и, накинув свой маскхалат, направился к дверям. Евлалия, раскрывая на ходу зонт, поспешила за ним.
На дворе по-прежнему лил дождь, монотонно и однообразно. Все небо было окутано тучами. Глянув на пузырящиеся желтые лужи, Иван печально подумал: «Видно, не скоро бригада получит горючее — зарядил надолго».
У чуринского магазина толпилась длинная очередь. Промокшие до нитки люди кучно стояли вдоль мокрого забора, и казалось, разразись сейчас неистовый ураган, гроза или град, все равно никто не тронется с места. Голод — не тетка. Ермаков в сопровождении Евлалии вошел в магазин и был доволен тем, что все шло как полагается. Чуринские приказчики работали бойко, едва успевая вытирать вспотевшие лбы. Управляющий, видно, не на шутку испугался голодного бунта и хочет поскорее заткнуть людям голодные рты.
Очередь тянулась вдоль всей площади — от магазина до небольшой церквушки, возвышавшейся на пригорке в зелени поникших от дождя берез. Многие китайцы стояли вместе с детьми, видимо, для того чтобы убедительнее было их желание приобрести хоть немного чумизы или гаоляна. Завидев Ермакова, китайцы улыбались и низко кланялись, заставляли кланяться и детей. Ермакова это очень смущало и даже раздражало.
