— Все будет хорошо, — услышал я уверенный, но сиплый голос брата. Вздохнул и закрыл дверь в палату. Вернулся к дивану, на котором сидела Мира. Приподняв ее на руки, сел сам, устроив ее на своих коленях. Сегодняшний день заставил задуматься над некоторыми действиями и поступками.
Поцеловал Миру в висок, глубоко вздохнул и тихо прошептал:
— Я люблю тебя.
Она подняла свое личико ко мне. Улыбнулась. Погладила меня по щеке.
— Правда? — недоверчиво спросила она.
— Думаешь, мне хочется сейчас шутить? — серьезно сказал я.
Мира спрятав свое лицо у меня на груди, вздохнула.
— Я тоже тебя люблю.
— Я помню, — сказал я, грустно улыбаясь. Был безумно рад, осознавать, что эта рыжеволосая взбалмошная девчонка меня любит, но беспокойство за брата и его девушку не давало расслабиться.
Через некоторое время из палаты вышли родители Варвары. К нам подошел Евгений Иванович.
— Можно попросить привезти вещи Варвары и Тимура сюда? — спросил он меня. Я кивнул. Помолчав, Евгений Иванович сказал, — Он не хочет выходить из палаты, даже для того, чтобы переодеться.
Я бы тоже не согласился уйти на месте брата.
— Давайте я отвезу вас к ним домой, соберем все необходимое, — предложил я, и строго посмотрев на Миру, собравшуюся ехать со мной, сказал, — А тебя я покажу доктору. Пока меня не будет, он тебя осмотрит.
Не позволив возразить, отыскал Марка, и, оставив Миру с ним, повез родителей в дом Тимура. По дороге позвонил отцу, коротко изложил ситуацию.
— Я приеду, — сказал он.
— Папа, не нужно, — возразил я, — Как только будут изменения, я тебе позвоню.
— Тебя забыл спросить, сказал, приеду, значит, приеду, — строго отчитал меня отец. Я только хмыкнул. События последнего месяца хоть и заставили отца понервничать, но явно прибавили ему стимула пожить подольше.
Через час мы уже вернулись в клинику. Мира сидела на диванчике возле Игната и Артема, о чем-то разговаривая. Подойдя ближе, услышал, как Барс хвалил ее за то, как она дралась вчера.
— Можно и повторить, — засмеялась Мира.
— Я тебе так повторю, что мало не покажется, — резко сказал я, подходя к ней, приподнимая ее и усаживая на свои колени. Хмуро посмотрел на парней. Они только едва заметно улыбались.
Приезжал отец, побыв часа два, уехал.
Около полуночи к нам пришел Марк.
— Вы давайте по домам расходитесь, — устало сказал он, — В случае чего я вам позвоню.
Парни встали. Родители Варвары остались сидеть, им Марк разрешил ночевать в клинике. Я осторожно поднял Миру на руке. Малышка заснула, доверчиво прижавшись ко мне. Накинув на нее свою куртку и попросив парней придержать дверь и открыть машину, уложил Миру на заднее сиденье, пристегнув ремнем. Попрощавшись с парнями, завел двигатель. Достал свой телефон, и, поискав номер брата Миры, позвонил.
— Колян? — сказал я, — Это Макар. Помнишь меня? Правильно, что не забываешь. Мать где? Дома? Короче, слушай. Мира у меня, предупреди мать, чтобы не волновалась. Завтра приедем. А хотя нет, давайте вы завтра к нам приезжайте. Ей постельный режим прописали. А ты пока подумай, как матери рассказать, почему ее дочь болеет. Все, мой адрес запиши. Хотя нет, еще забудешь, сообщением скину. Все, отбой.
Я сбросил вызов. Каждый раз, глядя на гипс, ссадины и синяки Мирёнка, хотелось настучать ее братику по голове. Но ничего, я его перевоспитаю.
Глава 11
Варвара
Темный липкий туман окутывал, не позволяя шевелиться. Никак не могла открыть глаза. Что-то мешало. Затягивало. Хотелось сдаться и плыть по течению. Только нежный полный любви и слез голос удерживал, не отдавал меня туману. Любимый голос. Глубокий с хрипотцой. Голос молил, просил, подкупал, порой даже угрожал. Очень хотелось ответить, сказать, что я слышу, что тоже люблю. Но туман сковывал по рукам и ногам. Тихий женский голос. Я сосредоточилась, вновь попыталась разлепить тяжелые веки. Свет ослепил меня, причиняя физическую боль глазам. Прищурившись, постаралась рассмотреть комнату, в которой я была. Где я? Попыталась встать. Тщетно. Все тот же незнакомый женский голос прошептал:
— Все будет хорошо, он ждет тебя.
Я всматривалась в лицо женщины.
— Я умерла? — зачем-то спросила я.
— А ты хочешь? — улыбнулась женщина. Где я ее видела? Память отказывалась подсказать.
— Нет, я хочу к Тимуру, — прошептала я.
— Тогда иди, — женщина наклонилась, поцеловала меня в лоб и тихо прошептала, — Скажи, что я их люблю.
Все закружилось, расплылось, отгоняя туман. Любимый голос зазвучал совсем близко. Чувствовала нежные прикосновения к ладони, что-то щекотало, заставляя улыбаться. Пошевелив пальцами, поняла, щекотал небритый подбородок. Попыталась открыть глаза. Не получалось. Да что ж такое то! Я хочу увидеть Тимура! Провалилась в темноту.
Настойчивый писк разбудил меня. Напряглась, собираясь бороться с туманом и тяжелыми веками. Но бороться не пришлось. Глаза легко открылись. Поморгала несколько раз, осмотрелась. Не могла поворачивать голову, что-то мешало. Но радовало то, что могла видеть. Просторная светлая комната. Была я в больничной палате, если судить по капельнице и назойливым пищащим приборам. Посмотрела на свои руки. Темная голова любимого лежала на краю кровати, рука осторожно сжимала мою ладонь. Тимур спал, прикасаясь губами к тыльной стороне моей ладони, отросшей щетиной щекоча кожу. Всмотрелась в такое любимое лицо. Темные круги под глазами. Морщинки вокруг глаз и на лбу. Лицо осунулось, делая его старше. В волосах проскальзывали седые нити. Я что, десять лет была в отключке? Постаралась вспомнить последнее, что я видела и слышала. Разговор с Людкой. Тимур переходил через дорогу. Зима, снег. Удар, темнота.
Тимур пошевелился. Легонько сжал мою, ладонь. Приподнял голову, провел по лицу свободной рукой. Такой растрепанный и милый, любимый и родной. Я улыбнулась. Он открыл глаза. В его взгляде увидела облегчение, радость, нежность и любовь.
— Привет, — прошептала я, но с губ сорвался только невнятный стон.
Тимур молчал, его губы подрагивали, едва заметно улыбались, а по щекам катились слезы. Он закрыл глаза, и спрятал лицо в моей ладони.
— Я знал, я верил, — прошептал он. Я пошевелила пальцами, стараясь погладить его мокрые щеки, вытереть слезы. Все ведь хорошо, теперь.
— Я люблю тебя, — сказал он, поднимая свое лицо и наклоняясь ко мне ближе. Я перевела взгляд на его губы, потом посмотрела в глаза. Ужасно хотелось его поцеловать, но не могла ни пошевелиться, ни сказать что-либо. Опять посмотрела на губы, опять в глаза. Он улыбнулся. Осторожно прикоснулся к моим губам в нежном поцелуе. Отстранился и вызвал врача. Через две минуты в палату вошел Марк Вениаминович. Тимур отказался выйти, предпочитая сидеть в уголке и не мешать осмотру.
— Доброе утро, — сказал он, — Ты знаешь, как тебя зовут?
— Знает, она узнала меня, — тихо сказал Тимур. Марк кивнул.
