Когда в комнате остались только Кийсена, Ирсин и Трииса, незаметно юркнувшая за плотную штору, Светка почувствовала себя весьма неуютно. Она знала, что услышит сейчас нечто очень важное и очень неприятное, и даже хотела уйти, но не смогла. Так и осталась стоять у стены. Как приклеенная. И дурное предчувствие, как водится, не обмануло.
- Ты… ты… - в голосе Кийсены явно звучали истеричные нотки, в глазах стояли слёзы. - После стольких лет… Ты решил оставить нас? Ты понимаешь, что Либения больше не примет тебя? Что ты никогда не увидишь Галайсу и своих сыновей? Что для либенийцев ты станешь предателем, и любой из них будет вправе убить тебя?!
- Понимаю. - Ирсин шагнул к Кийсене, крепко обнял её и заговорил, гладя чёрные с едва заметной проседью волосы. - Я всё понимаю, но и ты постарайся понять меня. Светлана оказалась в Либении не просто так и явно не по своей воле. За её появлением стоит весьма могущественный маг, и я хочу узнать, зачем ему понадобилась девчонка под завязку напичканная чужой и чуждой ей самой магией. Света живёт как во сне, она с трудом осознаёт, что с ней случилось и всем сердцем желает лишь одного - вернуться домой, к любимому креслу, книжкам и кошкам…
- Кошкам? Не к родителям, мужу или детям, а к кошкам?
- Думаю, что она просто цепляется за то, что олицетворяет для неё покой и домашний уют. Кошка неотъемлемая часть прочно поселившейся в сознании символической картинки. Девочка постоянно представляет себя в мягком глубоком кресле с кошкой на коленях и книжкой в руках. И знаешь, картина в её воображении настолько ярка, что порой мне кажется, что Светлана вот-вот исчезнет из Аренты и материализуется в своём любимом кресле.
- И почему же этого не происходит? Если бы она вернулась домой, мы избавились бы от многих проблем! Может, ей нужно помочь? Так я готова! Давай отправим её на Землю! Воспользуемся картинкой из её головы и просто выкинем из Либении. Сил у нас с тобой хватит. А если нет, попросим Тайена, Тройена, Лаоре… В Малина Лас сейчас полно сильных магов. Мы даже можем собрать полный круг, перед его силой никто и ничто не устоит. - На щеках женщины загорелся румянец, глаза лихорадочно заблестели, в голосе зазвучала надежда. - Может быть, и Айриен, говоря о том, что Свете необходимо покинуть Либению, имел в виду её отправку в родной мир? Давай хотя бы попробуем, Ирсин!
- Нет! - отрезал маг, немного отстранился от Кийсены и заглянул ей в глаза. - Света не может уйти из Аренты. Маг, решившийся на этот бесчеловечный эксперимент, позаботился о том, чтобы его подопытная не сбежала. Любая попытка покинуть пределы нашего мира закончится для Светланы смертью.
- Ну и пусть! Пусть умрёт, а с ней и все наши проблемы!
- Опомнись, старейшина! - Ирсин закрыл её рот ладонью, укоризненно покачал головой и, склонившись к уху женщины, почти на грани слышимости зашептал: - Я не хотел говорить вслух, но смерть Светланы не спасёт, а погубит нас. В момент гибели из её тела вырвется чудовищная сила. Боюсь, что она сметёт не только Либению, но и половину Лесного.
Услышав последнее заявление мага, Светка беззвучно застонала, представив себя обмотанной гранатами овчаркой, которая мчалась к вражескому танку. Нет! Она затрясла головой, избавляясь от неприятной картинки, но предательское воображение тут же подсунуло другую: руки в кожаных перчатках крепко сжимают штурвал горящего самолёта, несущегося на вражеский поезд. 'Я всё равно умру!' - мелькнула безнадёжная, чёрная мысль, и, жалобно всхлипнув, Светлана начала проваливаться сквозь стену, вдруг потерявшую свою материальность. Перед глазами снова поплыли чёрно-белые полосы, голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Светка перекатилась на бок и свесила голову с кровати. Она вроде бы смирилась со своей скорой и неминучей гибелью, но умереть, захлебнувшись собственной рвотой, было как-то некрасиво, неромантично и неправильно. 'Уж лучше под танк с гранатой!' - с бесшабашной храбростью подумала она и открыла глаза.
Взгляд упёрся в дощатый некрашеный пол, потом переместился на пёстренький круглый коврик и остановился на коротких замшевых сапожках размера так тридцать пятого.
- Галайса? - прохрипела Светлана и, почувствовав, что тошнота отступила, откинулась на подушку. Накрутив на палец длинную серебристую прядь, девушка опустила глаза и тихо проговорила: - Простите меня, пожалуйста. Я не хотела разлучать вас с Ирсином. Мне, правда, очень-очень стыдно.
- Э-э… я… мне…
Неожиданное заявление гостьи так огорошило Галайсу, что способность связно мыслить и говорить, вернулась к ней, только минуты три спустя. Всё это время Светка разглядывала небольшую уютную спальню с парой окон, занавешенных тёмными, плотными гардинами, притулившимся к стене гардеробом с зеркальными дверками, прикроватным столиком и собственно кроватью, на которой она лежала. Закончив осмотр комнаты, поискала глазами одежду - разгуливать по чужому дому в пижаме она не желала, но джинсы, футболка и свитер куда-то делись, а хозяйка никак не желала выходить из ступора.
'Ладно, пусть успокоится, а я пока на себя посмотрю. Надо же к новой внешности привыкать, - Светка выбралась из постели, с некоторой опаской подошла к зеркалу и облегчённо выдохнула. - Спасибо, что не уродка! Хотя с какой стороны посмотреть…'
Черты лица - правильные, но какие-то безжизненные, ненастоящие; волосы - густые, серебристо-белые и очень длинные, до колен, однако их всё время хочется назвать седыми; глаза - синие как сапфиры и такие же холодные и бездушные; кожа - светлая, почти белая, красивая, но отчего-то при взгляде на неё начинают одолевать мысли о тяжелой и продолжительной болезни…
- Впрочем, без разницы, - тихонько пробурчала Светка. - Сойдёт.
Сегодня изменения тела не произвели на неё столь сильного впечатления, ни к чему без пяти минут покойнице размышлять о своей красоте или уродстве. А если учесть, что придётся под танк бросаться или в самолёте взрываться…
- Хотя вряд ли в этом мире есть танки и самолёты…
- Ты о чём?
Испуганный голос отвлёк Светку от рассматривания своей внешности. Девушка повернулась к Галайсе и пожала плечами.
- Да так глупости всякие болтаю, не обращай внимания. Лучше скажи, где моя одежда и успею ли я хоть что-нибудь съесть, перед тем как нас с почётом проводят к границам Либении?
Желудок отозвался на слова о еде довольным урчанием, а Светка вдруг улыбнулась: осознав, что пути назад нет, она успокоилась и решила, что если уж умирать, так с музыкой. 'А оркестрик мне Юлька обеспечит!'
Глава 9.
В небе, как парус на ветру, полоскалась алая предрассветная дымка. Тяжёлый, влажный воздух обжигал лицо, тёплыми каплями оседал на коже, волосах и ресницах. Дышать было нелегко, словно каждый раз в ноздри заползал не воздух, а густая вязкая жижа, похожая на вазелин. Кони быстро перебирали копытами, острые чуткие уши нервно подрагивали, изящные морды окутывали облачка белёсого пара - дыхание усталых животных раскалилось сильнее горячего утреннего воздуха. Юля вздохнула. Она чувствовала, что коням требуется отдых, но проклятый маг гнал и гнал маленький отряд вперёд. С удивительно прямой спиной он восседал на огромном вороном жеребце и, не отрываясь, смотрел вперёд, точно выискивая одному ему ведомую цель. Верный шур, вцепившись когтями в тёмно-красную попону, замер за спиной хозяина, цепкие глазки-бусинки зорко следили за пленниками.
'И смеётся, - с досадой подумала Юлька. - Ещё бы! Мы с Эриком наверняка выглядим как два кургузых мешка с картошкой, которые по недоразумению оказались не в телеге, а в седле!' Поджав губы, девушка осторожно повернула голову и посмотрела на мальчишку. Ему досталась бодрая и игривая кобылка гнедой масти со светло-русой гривой и пышным длинным хвостом. И она, похоже, была вполне довольна своим
