что где-то есть третий. Ну ладно, — поднялся он со стула, — два так два… Вообще-то вы еще тут пока поживите несколько дней, — посоветовал Стрекалов, вспомнив о светлой «волге» и двух неизвестных мужчинах, сидевших в ней. — А я заеду к вашей матери, скажу ей, чтобы она пока сюда не ходила. Нет, вам ничего не грозит, — поспешил успокоить Нину капитан, — просто здесь спокойнее. А то Шарфину многие знали, а люди любопытны: надо не надо, а обязательно с расспросами пристанут. А здесь никто надоедать не будет.
— Я слышала, что Зоя Федоровна исчезла из морга? — нерешительно спросила Нина, тоже поднимаясь из-за стола.
— Как исчезла? Кто вам сказал? — наигранно изумился капитан.
— Тетя говорила… А ей — кто-то на работе. Врут, наверное?
— Конечно, врут! — горячо заверил собеседницу Стрекалов. — Я же вам только что сказал: Шарфина многим известна, а вокруг таких людей всегда небылицы плетут. Придумают тоже: исчезла! — фальшиво хохотнул капитан.
На обратном пути к райотделу Григорий Петрович завернул к центральному рынку и без труда разыскал киоск, витрина которого была увешана многочисленными замками различных конструкций. В одном из верхних углов витрины была закреплена табличка:
Внутри киоска, возле небольшого слесарного верстака, что-то мастерил высокий, сутулый мужчина лет шестидесяти. Под большим красноватым носом — седая щеточка усов. «Так это Сизарь! — узнал капитан старого рецидивиста. — Его фотографий и отпечатков пальцев только в школьных музеях нет. Но он же давно завязал… И не его это специальность — книгами промышлять. Придется дать задание проверить его», — решил капитан, направляясь к машине.
В райотделе Стрекалова ждала новость, которая сразу заставила его забыть о Нине Злотовой, ключах и неизвестной «волге».
— Вам, товарищ капитан, надо сразу ехать на Юбилейную, — встал навстречу ему дежурный. — Подполковник Ларин с бригадой недавно туда выехал.
— А что там случилось? — насторожился Стрекалов.
— Участковый утром зашел проверить одиннадцатую квартиру — печати сорваны, дверь не заперта, а в квартире труп женщины. Соседка Шарфиной убита. Чего ее туда понесло? — удивленно спросил сам себя дежурный.
— Вот черт! Не было печали… — развернулся капитан к выходу. — Да! — вспомнил он, возвращаясь к столу дежурного. — Проверь пока через ГАИ, кому принадлежит «волга» с этим номером, — подал капитан дежурному листок из блокнота.
Проснулся Сергей Викторович рано. Несколько минут полежал в кровати с закрытыми глазами, перебирая в памяти события вчерашнего дня, затем решительно встал и направился в ванную. На кухню, к завтраку, вышел свежевыбритым, с ясными глазами, но непривычно молчаливый. Ел мало и неохотно, явно пересиливая себя, а вот крепко заваренного кофе попросил жену налить вторую чашку.
— Ты пойдешь сегодня на службу, — мягко спросила жена, — или, может, позвонить, что ты заболел?
— Чем? — спросил Друян, жадно глотая душистый напиток.
— Вчера ты хорош был, отец! — с юношеской развязностью заметил сын с противоположного конца стола. — Что вы обмывали? Наверное, какого-нибудь крупного мафиози прищучили?
— Кирилл! — одернула сына Зоя Александровна. — Тебе пора собираться в институт.
Покончив с немудреным завтраком, Сергей Викторович позвонил на квартиру Рымову и сообщил ему, что прямо с утра, не заезжая в прокуратуру, отправится в университет, чтобы встретиться с профессором Головиным.
— Вы договорились с ним о встрече? — спросил прокурор. — А то получится так, что ты приедешь в университет, а Головин занят на лекциях.
— Нет, нет, все договорено, — успокоил шефа Друян, хотя на самом деле ни о чем с профессором не договаривался. Но, по мнению следователя, чтобы получить ответы на свои вопросы, ему не потребуется много времени, и договариваться о такой мелочи заранее было необязательно.
Сергею Викторовичу повезло: после первой академической пары у профессора было в расписании «окно», и он, прикинув что-то в уме, быстро разыскал пустующую аудиторию. Раскрыв дверь, по-хозяйски пропустил следователя вперед и, легко неся свое большое, несколько грузноватое тело, удовлетворенно заметил:
— Ну вот, тут нам никто не помешает.
«Лет за пятьдесят, — искоса оглядел его Друян, — а выглядит моложе. И седины почти нет», — мысленно позавидовал следователь густой профессорской шевелюре темно-каштанового цвета.
— Вы, наверное, слышали, Эдуард Филиппович, что у Шарфиной неприятности? — спросил Друян, когда они сели у преподавательского стола.
— Слышал, — кивнул Головин. — Но что-то мало верю в случившееся.
— Что ее обокрали? — уточнил Друян. — Так это точно: я сам с оперативниками в квартире был.
— Нет, — с досадой поморщился профессор. — Тут у меня никаких сомнений. Но вот ходят слухи, что ее убили, а она ожила и исчезла из морга. Это как понимать? — вопросительно посмотрел Головин на следователя.
— Глупости! — отрезал Друян, понимая, что он не готов к такому началу беседы. — Во-первых, она не была убита, хотя судмедэксперт и не обнаружил у нее никаких признаков жизни.
— Простите, — смущенно перебил профессор следователя, — мне такая формулировка не совсем понятна: «не была убита, но без признаков жизни».
— Видите ли, — занервничал Сергей Викторович, — рядом с ней обнаружили шприц странной конструкции, а на локтевом сгибе — след укола. Мы подозреваем, что ей ввели в вену сильный наркотик, который вызвал глубокий обморок. Потому врач вначале и подумал, что Шарфина мертва, — неохотно стал посвящать следователь собеседника в детали дела.
— Значит, она все-таки ушла из морга? — с плохо скрываемой радостью уточнил Головин.
— Ушла, — вынужден был признать Друян. И, по-моему, напрасно. Надо было дождаться врача, а…
— Ну да, дождаться! — иронично отозвался Головин. — Еще неизвестно, как дело бы повернулось до его прихода. А так — жива!
— Эдуард Филиппович! Я вас только очень прошу…
— Не беспокойтесь, — понял профессор Друяна с полуслова. — О нашем разговоре никто не узнает. Сплетен и без меня хватает.
— Хватает, — вяло согласился следователь. — Потому я и пришел к вам, чтобы вы нам помогли скорее распутать это дело.
— Чем смогу… — скромно пообещал Головин.
Серые прищуренные глаза профессора в сетке мелких морщин смотрели на Друяна с насмешливым выжиданием, как бы спрашивая: «Чем же я могу вам помочь? Вряд ли что из этого путное выйдет. Раз уж вы не смогли отличить живого человека от мертвого… Если Бог ума не дал, своим не поделишься!»
— Не могли бы вы назвать мне людей, с которыми Шарфина была наиболее близка? — спросил Друян.
— Она ни с кем не была близка, — не задумываясь, ответил профессор. — Со всеми знакомыми поддерживала одинаково ровные отношения. Причем, если они этого хотели, — подчеркнул Головин. —
