прыгнет, — невольно поежился рассказчик. — Если бы мы ее сами прикончили — другое дело. А так… Зашли в смежную комнату, видим через портьеры, что в кабинете свет горит. И вдруг — погас! Мы выждали немного — тихо все. Прошли ощупью туда, зажгли спичку, потом включили свет, а она сидит в кресле готовая. Перед ней на столике свечка и какая-то ерундовина на подставке: арка, а внутри шар стеклянный на цепочке висит. Маятник, наверное, — предположил парень. — Но на часы не похоже.
— Почему же вы не прихватили эти… часы с собой? — с досадой спросил Павел Романович.
— А зачем? — удивился белокурый собеседник. — В игрушки мы с Сашкой давно уже не играем — возраст не тот, — покосился он на своего товарища. — А лишнюю улику с собой тащить… — махнул рукой рассказчик. — Да на них и циферблата даже не было. Это я так думаю, что шар вместо маятника, а вообще-то черт его знает, для чего эта игрушка на столе стояла.
— Интересное все-таки совпадение, — задумчиво сказал Павел Романович, садясь к столу. — Вы зашли в квартиру, подошли уже к кабинету, и тут она внезапно умирает. А перед этим гасит свечу…
— Может, она услышала нас и с перепугу того? — предположил темноволосый крепыш Сашка. — Старая женщина… Ночь… Тишина в квартире. И тут…
— Как же: с перепугу! — презрительно перебил его хозяин дома. — Эта баба в таких местах бывала, куда вас на аркане не затащишь: всю Азию пешком прошла. Не-е-ет, — убежденно протянул Павел Романович, — тут что-то другое…
— Ничего там другого не было, — раздраженно возразил Сашка. — Что мы, «жмуриков» не видели? И Юрка у нее пульс щупал. Никаких признаков! Слушай, а она, случайно, не наркоманка была? — высказал Сашка неожиданную догадку.
— По-моему, нет. А почему ты так решил? — удивился Павел Романович.
— Ты же сам говорил, что она по Азии бродила. Могла там к наркотикам и привыкнуть, — привел Сашка веский, на его взгляд, довод. — Плевое дело! Там этой дряни на каждом углу: колись, сколько влезет. А у нее на столе как раз игла какая-то лежала с желтой головкой. Рядом со свечой. Может, дозу не рассчитала?
— Какая еще игла? — насторожился Павел Романович. — Шприц?
— Нет, игла, — качнул головой собеседник. — Только я такую первый раз увидел: короткая и толстая.
— Та-а-ак… — с угрожающими нотками в голосе протянул хозяин квартиры. — Теперь уже игла появилась.
И, уперев локти в столешницу, положил подбородок на ладони. Глядя на своих помощников немигающим взглядом темных глаз, решал, что ему делать дальше: избить их сейчас или отложить это до более удобного случая. Нормальные с виду ребята, без вывертов, обоим по двадцать лет, идут без боязни на любое дело, а вот насчет сообразительности — туговато. Все время рядом поводырь нужен. А ведь оба заочно в институте учатся. «Деньги учатся! — мысленно поправил себя Павел Романович. — А они в кабаках с девками пропадают». Подавив в себе приступ раздражения, с притворным равнодушием спросил:
— Больше ничего интересного там не заметили?
— Нет, — неуверенно ответил светловолосый Юрий. — В том кабинете, кроме книжных шкафов и стола с креслом, ничего и не было. Картина, правда, небольшая на стене висела, — припомнил он.
— Картина? — выпрямился на стуле Павел Романович. — А что на ней изображено?
— Да ерунда какая-то… — беспечно отмахнулся Юрий. — Дикарь голый сидит возле костра, греется. А кругом — горы.
— Сам ты дикарь! — не выдержал Павел Романович. — Надо было ее снять и сюда привезти. Это могло быть знаешь чье полотно?
— Чье? — зло спросил Юрий.
— А-а-а… Ладно, — с досадой сказал хозяин, понимая, что имя художника ни о чем не скажет его помощникам. — Надо было самому мне с вами ехать, — запоздало пожалел он.
— Так чего же ты зевал? — с насмешкой и издевкой спросил Юрий, не обращая внимания на толчки своего напарника, сидевшего рядом. — Место свободное в машине было, надо было поехать. Сам там и разобрался бы, что брать, а что оставить. Заодно на эту ведьму поближе бы посмотрел… Пульс у нее пощупал.
— Ты не очень-то остроумничай! — повысил голос Павел Романович. — Я сам знаю, когда мне ехать, а когда нет. Несите эту макулатуру назад в машину, — показал он на груду книг в картонных переплетах. Сложите их в мешок, туда же пару кирпичей и — в реку. Пусть рыбы просвещаются, — усмехнулся он, вставая со стула. — Кирпичи возьмете из штабеля возле гаража, — подсказал он помощникам. — А то будете искать…
— А с деньгами как? — спросил Юрий. — Мы с Сашкой на мели…
— С деньгами? — переспросил хозяин дачи, задумчиво глядя то на груду старинных фолиантов, то на своих мускулистых подручных, стоявших возле дивана с хмурыми лицами. — С деньгами сложнее… Поторопимся — прогадаем. Сегодня приглашу одного друга, пусть посмотрит книги, оценит, а потом уже пойдем к тем, кто этот товар заказывал.
— Я чувствовал, что с этими букварями проблемы будут, — тоскливо сказал Сашка, взъерошив ладонью темную прическу. — Мы, Павел Романович, еще за ключи не расплатились, напомнил он главарю. — Обещали отдать деньги и ключи, как только опробуем их… А этот мастер, Сизарь, берет не на бутылку, ты сам знаешь.
— Знаю, — полез в карман пиджака Павел Романович. — Я вам пока немного из своих дам, только смотрите не загудите, — предупредил он. — У нас еще работы много…
— Не маленькие, сами знаем, — повеселели парни. — Мы прямо от тебя в диетическую столовую двинем, — насмешливо сказал Юрий. — Обезжиренного молока давно не пили, — засмеялся он.
За двадцать с лишним лет работы в милиции майор Кириков насмотрелся всякого и вполне искренне полагал, что теперь его трудно чем-нибудь удивить. Последний раз он удивился, когда оставил оперативнорозыскную работу и пришел сюда заведовать следственно-аналитическим отделом при областном управлении МВД. Приводя в порядок картотеку преступников, рассматривая многочисленные фотографии, Денис Николаевич не переставал удивляться капризам природы, которая наделила закоренелых рецидивистов внешностью мыслителей, а прожженные аферистки выглядели на снимках невинными школьницами, которые впервые узнали на уроке биологии, откуда берутся дети. При виде фотографии молодого мужчины, похожего на пианиста в момент наивысшего духовного подъема, майор Кириков окончательно растерялся. В картотеке мужчине была дана краткая и емкая характеристика: людоед.
«В наше время?! — ошарашенно думал Денис Николаевич, разглядывая интеллектуальное лицо молодого мужчины. — И с такой внешностью? Вот тебе и все учение Ломброзо…[1]» Он долго размышлял, куда ему поместить фотографию этого «музыканта», и, не придумав ничего лучшего, решил завести новый раздел — «особо редкие преступления», надеясь в глубине души, что ему не придется пополнять этот ящичек в картотеке новыми фотографиями. С тех пор он с невозмутимым видом выслушивал от товарищей по службе любые истории, как бы дико они ни звучали, а выслушав, равнодушно ронял: «Бывает…» И уж меньше всего Денис Николаевич ожидал, что в очередной раз его удивит давний друг Друян, работавший следователем по особо важным делам. С тех пор как Кириков оставил оперативно-розыскную службу, они с ним стали реже встречаться, но при каждом удобном случае обменивались новостями.
Сегодня Сергей Викторович пришел в кабинет к Кирикову явно не для того, чтобы болтать о пустяках с другом или вспоминать годы безвозвратно ушедшей молодости. Служебный день у обоих только начался, настенные часы в кабинете майора лишь недавно пробили девять; к тому же вид у следователя был настолько озабоченный, что Денис Николаевич сразу догадался: Друян пришел к нему не просто поговорить, а по какому-то неотложному делу. Поздоровавшись, Сергей Викторович сел за стол напротив Кирикова и, положив перед собой служебную папку, задал неожиданный вопрос:
