светила бледная звёздочка. Светила и луна, только с другой стороны, от неё серебрилась верхушка тополя.
Марко для очистки совести (обещал ведь!) минут пять почитал правила, положил учебник на бочку, а из-под подушки вытащил «Историю клиперов» Джона Колдуэла.
Клипера — самые лучшие корабли, которые придуманы людьми. То, что строилось потом, было уже насилием над природой — все эти турбины, котлы, генераторы, реакторы. А клипер — полное слияние со стихиями ветра и моря. Когда такой корабль стрижёт волны, в нем пробуждаются живые струны, возникает явление резонанса с голосами океана и атмосферы. И этот резонанс может стать одной из разгадок Общей Теории Струн. Той, которую интуицией и догадками давно уже нащупывает Марко Солончук…
Пусть миллиардеры строят яхты длиной в двести метров, с вертолётными площадками, ракетными установками, стадионами, ресторанами и великанскими бассейнами. Пусть греют на них свои животы и другие места, загорают и предаются радостям с красавицами. Марко плевать на это с грота-салинга самой высокой мачты. Он, если сумеет закончить Академию корабелов, спроектирует клипер, который окажется созвучен жизни морей каждой своей жилкой. И жизни звёздных пространств. Приблизит их разгадку, отозвавшись на музыку мира. Ту, что похожа на музыку струнного квартета…
Разумеется, Марко не думал так связно и законченно. Мысли переплетались. Становились картинками. И одна из них — форштевень клипера с фигурой под бушпритом. Конечно, это была девочка. Та самая. Вернее, в точности такая же, только вырезанная мастером из красного дерева в натуральный рост. Похожая на старинную Катти Сарк. Непонятно одно: Катти сжимала в кулаке вырванный конский хвост, а что будет держать эта девочка?..
Марко не придумал — что. Сквозь полудрёму услыхал снаружи неясный шум. Вроде как лёгкие шаги. Бензель не подавал голоса, значит, ходил кто-то знакомый. Женька? Может, решила подглядеть: чем занимается братец? Учит ли правила? Но нет, шпионство не в её натуре…
В раму открытого окошка стукнули.
— Кто? — строгим шёпотом сказал Марко.
— Я…
— Кто «я»?
— Икира…
БОЛЬШАЯ ЛУНА
Ну и ну!
— Вот подарочек летней ночи… Тебе чего?
— Марко… я хочу спросить… — прошелестело за подоконником.
Марко мягко прыгнул к окну. В тени тёмно-коричневый Икира был почти неразличим, но белые шортики серебристо светились даже сейчас. Марко высунулся, подхватил Икиру под мышки, втянул внутрь (весу в нем было, как в котёнке). Поставил. Сказал опять:
— Чего тебе? Среди ночи…
И тот повторил слегка сбивчиво:
— Я хочу спросить… Можно?
Был он то ли испуган, то ли просто взволнован. Старался казаться сдержанным, но дышал часто.
Марко взял его за локти, подвёл к топчану. Сел, поставил Икиру перед собой.
— Ну, спрашивай… Что случилось-то?
— Марко… почему сегодня луна такая большая?
— Какая… большая?
— Громадная… — выдохнул Икира. — Не такая, как всегда…
— Тебе что-то приснилось?
— Нет. Это по правде…
Он был горячий. Его костлявое тельце излучало нешуточную тревогу. Марко понял: здесь не отделаться двумя словами.
— Отдышись… И скажи: с чего ты взял, что она громадная? Совсем недавно я видел её — нормальная…
— А сейчас не такая… Пойдём посмотрим.
— Икира, ты темечком стукнулся, да? Я спать хочу…
Но тут же Марко тряхнул головой. Опомнился: всё равно придётся идти. Чтобы отвести Икиру к нему домой. Время совсем позднее, а он какой-то… не такой. Может, он лунатиком стал? Ну, тем более, надо проводить…
— Это ведь недалеко… — прошептал Икира. — Только посмотрим, и ты… скажешь…
— А что я могу сказать? Я же не астроном…
— Ну… всё-таки немножко астроном. У тебя же телескоп…
— А если бы у меня была скрипка? Я был бы Паганини?
Икира едва ли знал, кто такой Паганини. Он молчал. Виновато и… с пониманием, что Марко его не оставит. Марко, сердито дыша, натянул рубашку и штаны. Обуваться не стал. Икира вон всегда босиком…
Он высадил Икиру в окно, как в парашютный люк, и выскочил сам. Подошёл Бензель, носом ткнулся Икире в живот.
— Куда идти-то? — проворчал Марко. Из-за дома луну было не видать.
— Недалеко. На угол Баркасного… Откуда церковь видна, — прошептал Икира и ухватил Марко за локоть горячими пальцами. По Марко словно ток пробежал — это вошло в него беспокойство Икиры.
— Зачем тебе церковь-то?
— Для сравненья…
Больше Марко ничего не спрашивал. Тайна взяла его в мохнатые лапы. Мурашки под рубахой. А ещё — такое чувство, будто он должен от чего-то защитить Икиру.
«Вот как вляпаемся в какое-нибудь параллельное пространство…»
Улица была безмолвной и пустой. Только цикады надрывались. Кремнистую дорогу пересекали частые тени тополей. Лунный диск проскакивал за тополями и казался жидким, как медуза. Но Икира сейчас не смотрел на него, он тянул Марко на перекрёсток.
И они вышли к Баркасному переулку.
Здесь луна царствовала на просторе. Как в приключенческом кино, высвечивала белые дома и заборы. Звезды бледнели в зелёном небе. А сам лунный шар сиял, будто с громадной лампой внутри. Недалеко от него чернела колокольня с большой маковкой на шпиле и крестом.
— Видишь? — прошептал Икира.
Луна… да она и правда выглядела крупноватой. Но что здесь такого? Она в разные времена видится неодинаково. При восходе кажется большущей, будто круглый стол, а потом делается, как шарик для тенниса… Хотя… нет, сейчас не шарик…
Марко сказал, чтобы успокоить Икиру (и себя):
— Что особенного? Это просто видимость. Летний лунный пейзаж…
— Нет, не видимость… — Пальцы Икиры сильнее сжали локоть Марко. — Пойдём…
— Куда ещё?
— Чтобы крест оказался на луне…
Икира опять потянул Марко. Ближе к центру перекрёстка. Когда они шли, луна и колокольня сдвигались в небе, и наконец, крест оказался на ярком, пятнисто-серебряном круге.
В здешних местах церковные кресты были шестиконечными, с косой поперечинкой внизу, но без верхней перекладинки. И сейчас тонкое чёрное перекрестье напомнило мачту с реем.
Крест легко уместился на диске. Луна и правда казалась очень большой. Словно приблизилась к Земле на половину прежнего расстояния.
— Видишь? — нервно шепнул Икира. — Когда я раньше смотрел с этого места, крест был больше луны.
