— Замолчи! — хорния опасливо огляделась и понизила голос. — Сегри, никогда и никому не говори про это. То, что ты сказал — опасная ересь. Если подобное скажет экус — его посчитают сумасшедшим. Но к экусу отнесутся снисходительно и сперва постараются излечить или отправят на каменоломни, а с кари никто возиться не будет. Тебя объявят бешеным и сразу увезут на острова.
— Я все понял, — тихонько ответил ее ученик, — но сама ты как считаешь?
— Я не стану сразу отметать это предположение, но не приму его без серьезного подтверждения.
— У меня еще есть вопросы, как по этому отрывку, так и по прочитанному сегодня.
— Я слушаю.
— Ты заметила, что Люсея и Калигум собирали королей голова двух бусин? А как же голова третья бусина?
— Этого я объяснить не могу. Я не видела ни одного свитка, повествующего о других бусинах.
— Может, там просто не было короля?
— Вот совершенно безосновательных предположений лучше не строить, — фыркнула хорния. — И без них хватает непонятного.
— Ладно, тогда последний вопрос, что такое «солбис»?
— Ну, это элементарно, — Луденса вытащила с полки один из свитков и развернула на нужном месте. — Читай сам.
«Оставшийся после демона солбис разделили между магами для дальнейшего использования». Сергей подкрутил свиток, чтобы глянуть на дату, и выяснил, что это произошло во втором сезоне от изгнания Калигум.
— Так это тарбис что ли? — удивился он. — Его использовали маги для заклинаний?
— Да. Об этом тоже лучше не распространяться, простым эквам не стоит знать, что от демонов могло оставаться что-то полезное. Тем более его потом запретили.
— Но почему?
— Я читала полную версию указа о запрете солбиса. Там говорилось, что он ослабляет печать на Вратах. Чем больше тарбиса в Эвлоне, тем легче демонам преодолевать печать.
Сергей понимающе покивал. Если солбис действительно так влиял на печать, его запрет и дальнейшее переименование в тарбис были обоснованны. В этот момент вернулась Канея, и речь пошла о более приземленных вещах.
— Луденса, что-нибудь узнала об этой Консилье? — спросила она у своей подопечной хорнии.
— Я поговорила с ее элокой, — ответила та. — Консилья — один из арендаторов луни Лайды. Думаю, за завтраком тебе доведется общаться именно с ней.
— Лайда? Лайда Контемни?! — судя по тону довнии, речь зашла о важной шишке.
— Она самая, — подтвердила Луденса.
— А кто это такая? — заинтересовался Сергей.
— Председатель совета, — пояснила хорния, пока ее вектига пыталась прийти в себя. — Она владеет большим участком земли к утру от Эвлона. Половина зерна и сена, что привозят в город, выращены на ее полях.
— Канея, ты все еще считаешь, что не стоит тревожить Страту? — спросил Серый.
— Да, это моя ошибка, но теперь уже поздно, — торговка посмотрела на часы. — Я же не буду ломиться к ней домой, когда уже ночь на дворе.
— Кстати, как твой поход к портнихе? — поинтересовалась Луденса.
— Все хорошо, она — просто чудо! — воскликнула в ответ довния, не пояснив, кто собственно чудо, портниха или пошитая ею попона.
Канея вытащила из сумки сверток серой ткани, а ее элока бросилась зажигать освещение, чтобы получше все рассмотреть. Хозяйка накинула попону на спину, застегнула крючок под шеей и стала разглядывать себя в зеркало. Серый цвет, строгая форма, отсутствие узоров — все служило тому, чтобы советницы оценили скромность своей новой коллеги. Но искусство мастера придало обычной попоне почти волшебные свойства: довнию буквально окутала аура величия, так что она вполне уместно смотрелась бы даже рядом с самой королевой. Идеально ровная строчка швов, точная подгонка под фигуру — мастер Плумари не зря брала за работу столько денег. Да и сама ткань казалась не простой, в свете масляных ламп при каждом движении по ней пробегала волна серебристых искр. Сергей даже решил, что это плетеный кайлубис, но, пощупав ткань, убедился, что она мягкая и тонкая как шелк.
Настало время отходить ко сну. Луденса осталась спать с ними, и Серому пришлось забираться под покрывало хозяйки. Нервничающая довния постоянно пихала его в бок, мешая заснуть, так что ее подопечному пришлось прибегнуть к проверенному средству: он стал разминать загривок эквы, пропуская прядки волос между пальцев, от чего она постепенно расслабилась и затихла.
— Что мне делать? Как себя вести? — утром вчерашнее напряжение вернулось к Канее с удвоенной силой.
Ее ноги постоянно пританцовывали, мешая Сергею заниматься прической, пока он не шлепнул хорошенько экву по крупу.
— Стой спокойно! Для тебя же стараюсь, — кари раздраженно распустил все, что успел заплести, и стал заново орудовать щеткой, готовя гриву к своему новому особому плетению. — Внимательно слушай, со всем соглашайся и ничего не обещай — вот самая верная тактика.
Ноги довнии замерли, зато хвост заметался из стороны в сторону, будто ее атаковал целый рой слепней. Попросив Луденсу подержать непослушный хвост, Сергей отложил щетку и стал сосредоточенно плести косичку. На мордочке хорнии, следящей за его руками, возникло недоумение, и она даже тряхнула головой. Самый простой на первый взгляд колосок выглядел совершенно не так, как обычный, причем, в чем особенность Луденса никак не могла сообразить.
— Это как? — не выдержав, спросила она. — Что за волшебство ты тут применил?
— Ничего особенного, — скромно ответил Сергей. — Просто я заплел его наизнанку. Этот колосок выглядит так, будто его перевернули обратной стороной наружу.
— Канея, они все будут таращиться на твою гриву, — хихикнув, прокомментировала хорния, — и позабудут все свои вопросы.
Довния дернулась было к зеркалу, но после окрика кари вновь замерла.
— Я еще не доделал, — сердито сказал он. — Потом налюбуешься.
Сергей добрался до самого низа шеи и закрепил оставшиеся прядки ленточкой. Канея наконец смогла поглядеть на свое отражение и радостно улыбнулась. Переживания отступили на второй план — любой даме, чтобы унять волнение, достаточно почувствовать себя красивой. Довния надела попону и затянула идущие в комплекте ремешки, старая сбруя тут, конечно же, не годилась.
— Я готова, — объявила Канея, расправив последние складки.
— Ну, пошли, — Сергей направился в лестнице.
— Сегри, прости, я не смогу тебя взять, — остановила его хозяйка. — Брать кари в незнакомый дом — неприлично.
— Жаль, но тогда, желаю удачи! — он обнял напоследок нарядную довнию, и Канея заспешила на свое мероприятие.
Луденса вскоре тоже ушла, и чтобы скоротать время, Сергей решил проследить по хроникам, как угасал институт брака. Он уже прочитал почти все свитки, принесенные хорнией, и стал неплохо в них ориентироваться. В самых старых текстах свадьбы упоминались почти в каждом четвертом случае. Постепенно, череда бракосочетаний редела и последнее из них состоялось в голова табунов две головы первом сезоне. Конечно, в хроники вносили только важные события. Между простыми экусами браки, возможно, заключались и позднее, но среди знати подобных союзов более не наблюдалось. Серый стал искать причины происходившего и выделил несколько важных моментов. Первым был указ о многоженстве в два прайда третьем сезоне. После особо жестоких битв с многочисленными потерями экусам разрешили вступать в брак сразу с несколькими эквами. Причины были, конечно же, понятны, но отмена моногамии уничтожила понятие брака, как союза двух любящих сердец. Следующим важным указом стало признание
