— Продолжайте, дорогая, — промолвил мистер Гримстон.
— Разумеется, — сказала она, будто делая слушателям подарок. — Если лорд Ньюбери выберет кого-то еще, у мистера Грея больше не будет повода преследовать мисс Уинслоу.
— И что произойдет тогда? — спросила Аннабел, хоть и понимала, что продолжать разговор не следует.
Они оба уставились на нее с одинаково насмешливыми лицами.
— Что? Вы станете парией, — произнесла леди Туомбли, словно это было вполне очевидно.
Аннабел лишилась дара речи. Не из-за сказанного, а из-за столь явного злорадства. Эти люди явились к ней домой — пусть это был дом ее деда и бабушки, но сейчас он был и ее домом — и оскорбили ее всеми возможными способами. То, что их предсказания могли осуществиться, делало происходящее только хуже.
— Мы сожалеем, что стали носителями плохих вестей, — проворковала леди Туомбли.
— Я думаю, вам следует уйти, — сказала Аннабел, вставая. Она собиралась просить их об этом в совсем иной манере, но слишком хорошо сознавала, что ее репутация теперь висит на волоске и эти ужасные… гадкие люди обладают властью этот волосок перерезать.
— Конечно, — сказала леди Туомбли, поднимаясь на ноги. — Вам теперь есть над чем подумать. Я в этом не сомневаюсь.
— Да у вас лицо просто пылает, — добавил мистер Гримстон. — Хотя, возможно, это из-за пурпурного цвета вашего платья. Вам стоит поискать оттенок более мягкий.
— Я приму ваш совет к сведению, — холодно произнесла Аннабел.
— О, вы должны его принять! — прощебетала леди Туомбли, направляясь к двери. — У Бэзила такой верный глаз на моду. Правда-правда.
И с этим они удалилась.
Почти.
Они только добрались до холла, как Аннабел услышала голос бабушки. Хотя время было… — Аннабел с ужасом посмотрела на часы — половина десятого! Что, ради всего святого, заставило леди Викерс подняться с постели в такую рань?
Следующие десять минут Аннабел стояла у открытой двери, слушая, как бабушка получала евангельские откровения по Гримстону и Туомбли.
Какое счастье, подумала она, выслушать все это заново! В таких полных подробностях. Наконец входная дверь открылась и закрылась. Минутой позже в комнату ворвалась леди Викерс.
— Мне нужно выпить, — объявила она. — И тебе тоже.
Аннабел и не думала спорить.
— Эта раздражающая пронырливая парочка. — Бабушка залпом опорожнила бокал бренди. Затем налила себе второй и сделала глоток. Потом налила бренди Аннабел. — Но они правы, черт бы побрал все на свете! Ты, девочка моя, влипла в неприятности.
Аннабел пригубила бренди. Пить спиртное в половине десятого?! Что бы сказала мама?
Бабушка покачала головой:
— Глупая ты, глупая. О чем ты только думала?
Аннабел надеялась, что это риторический вопрос.
— Что ж, полагаю, лучшего ты не знала. — Она опустошила свой бокал и уселась в любимое кресло. — Тебе повезло, что твой дед — хороший друг графа. Мы еще спасем этот брак для тебя.
Аннабел послушно кивнула, желая…
Желая… Чего, собственно?
Просто желая. Чего-нибудь. Чего-нибудь хорошего.
— Слава Богу, что у Джадкинса хватило здравого смысла доложить мне обо всех твоих визитерах, — продолжала бабушка. — Послушай меня, Аннабел, нет никакой разницы, какого мужа ты выберешь, но хороший дворецкий стоит своего веса в золоте.
Аннабел сейчас меньше всего хотелось думать о дворецком.
Бабушка еще отхлебнула бренди.
— Джадкинс сообщил, что еще раньше здесь были Ребекка и Уинифред.
Аннабел кивнула, сообразив, что имеются в виду леди Уэстфилд и леди Челлис.
— Сейчас визитеры пойдут толпой. — Бабушка, прищурившись, посмотрела на Аннабел: — Надеюсь, ты к этому готова?
Аннабел ощутила, что ее охватывает отчаяние.
— А мы не можем сказать, что нас нет дома?
Леди Викерс только фыркнула в ответ:
— Нет, не можем мы сказать, что нас нет дома. Ты влипла в поганую историю и будешь выходить из нее как настоящая леди. Надо высоко держать голову, вежливо принимать каждого гостя и запоминать каждое слово, чтобы потом на досуге все тщательно проанализировать.
Аннабел села, затем поднялась на ноги, потому что дворецкий объявил о приходе очередных визитеров.
— Допей-ка лучше бренди, — велела бабушка. — Оно тебе понадобится.
Глава 12
— Если ты не предпримешь чего-нибудь, чтобы исправить то, что натворил, я больше никогда не стану с тобой разговаривать.
Себастьян поднял глаза от яичницы на исполненное великолепной ярости лицо жены своего кузена. Оливия сердилась не часто, и это было потрясающее зрелище.
Хотя с учетом всего происшедшего в последнее время он предпочел бы, чтобы ее ярость была направлена на кого— то другого.
Себ посмотрел на Гарри, читавшего газету во время завтрака. Тот лишь пожал плечами, явно указывая на то, что не считает это своей проблемой.
Себастьян отхлебнул чая и только затем осторожно поглядел на Оливию.
— Прошу прощения. Вы обращаетесь ко мне?
— Гарри! — воскликнула она с возмущенным выдохом. Но ее муж лишь покачал головой, не поднимая глаз от газеты.
Глаза Оливии угрожающе сузились, и Себ решил, что очень рад не оказаться на месте Гарри, когда тот вечером останется наедине с этой тигрицей. Наверное, это все-таки опасно.
— Себастьян! — сурово проговорила Оливия. — Ты вообще меня слушаешь? Веди себя прилично!
Он заморгал и сосредоточил внимание на ее лице.
— Я ловлю каждое ваше слово, дорогая кузина. Вы же это знаете.
Она рывком выдвинула стул, стоящий рядом с ним, и решительно уселась на него.
— Не хотите ли позавтракать? — мягко поинтересовался он.
— Позже. Сначала я должна высказать вам все, что считаю нужным.
— Я буду счастлив наполнить вашу тарелку, — предложил он. — Знаете ли, в вашем положении не стоит оставаться без завтрака.
— Мое положение не самая первоочередная проблема в данную минуту, — продолжала она, указывая изящным длинным пальцем в его сторону. — Сидеть!
— Я уже сижу, — кивнул Себ, повернувшись к Гарри, спросил: — Как ты ее терпишь?
Гарри впервые за утро поднял взгляд от газеты и, хитро улыбнувшись, пробормотал:
— Знаешь, в этом есть и некоторые выгоды…
