18
Утром приятная усталость мешала думать. Ксюша никуда не спешила. Нежилась в кровати до одиннадцати. Это потом, когда они уже пили кофе, зазвонил ее мобильный, и, как и подумал Солнышкин тут же, за ней выслали машину.
– А я так хотел посоветоваться с тобой по поводу зубов, – с сожалением произнес Солнышкин, наблюдая за быстро и грациозно одевавшейся Ксюшей.
– Ну не говорить же о чужих зубах в постели? – рассмеялась она.
– А в других местах мы с тобой встречаемся еще реже! – ответил Солнышкин.
– В другой раз обязательно поговорим! – пообещала она, выходя на лестничную площадку. – Пока!
Чтобы как-то взбодриться и взбодрить свое тело, Солнышкин принял холодную ванну. Правда, принял ее быстро. Можно сказать – одним глотком. Окунулся и тут же выскочил.
Сидение в ресторанной кухне в этот день не принесло ни новых заказов, ни продвижения в «зубном деле». Поужинав с Верой, Солнышкин понял, что только появление Ксюши сможет снова вернуть ему самоуверенность и боеготовность.
Осенний вечер подмешивал в свою прохладу слабое тепло уже закатившегося солнца. Еще пару таких вечеров, и можно прощаться с золотой осенью. Пойдут бесконечные дожди, за ними выпадет снег, и уже не прогуляется он так по Татарской до Глубочицы, а потом наверх к Артема.
Снова обгоняли его редкие машины с горящими фарами. Редкие прохожие появлялись и исчезали бесшумно, как тени.
За спиной послышались спешащие шаги. Солнышкин обернулся, и тут же его лицо уткнулось в мокрую тряпку, источавшую резкий, неприятный запах. Голова закружилась. Он отшатнулся назад, но тут чьи-то сильные руки не дали ему упасть. И ноги его проскользили задниками ботинок по асфальту тротуара, а потом и по травке газона в сторону темного дворика.
19
– Милый, ты как? – Сладкий ангельский голос влился теплым элексиром прямо в ухо Солнышкину и остался там. Ухо зачесалось. Он поднял руку. Открыл глаза. Рука, собиравшаяся почесать ухо, потянулась к наклонившемуся лицу Ксюши.
– Где я? – спросил Ваня Солнышкин.
– Пока в больнице, но я тебя сейчас отсюда заберу!
– А что случилось?
– Все отлично, – Ксюша сверкнула зубами. – Вчера вечером ты раскрыл «Зубное дело».
– Как раскрыл?
– Как Александр Матросов. Ты поскользнулся и вызвал огонь на себя. Преступник тебя выслеживал, а мои коллеги следили за ним. Только в один момент они оплошали – как раз решили выпить кофе и на три минуты выпустили тебя с ним из виду…
Солнышкин обнаружил в собственном рту отсутствие комфорта и гармонии и чужой медицинский привкус. Пожевал губы, прошелся языком по зубам и нащупал кончиком языка обломанный боковой зуб.
– Что это со мной? – спросил он.
– Тебе пытались вырвать зубы, но мои ребята вовремя вмешались. Он, правда, уже засунул зубодер в твой рот, когда его по голове стукнули! Так что твои ползуба остались в зубодере…
– Я не понял! – Солнышкин мотнул головой. – Ты что, занималась этим делом вместе со мной?
– Нет, вместо тебя, – ответила Ксюша. – Ты же другим увлекся! Тебе же не работу, а любовь подавай! Но ты мне рассказал достаточно, чтобы подстраховать твое расследование.
– И что? – Солнышкину вдруг стало действительно интересно. – Что обнаружилось?
– Обнаружилось, что твоя подсознательная интуиция, или, говоря проще, твои случайные импульсы вывели на преступников. Пока взяли двоих – очаровательную блондинку-стоматолога и ее брата – зубного хирурга, который отломал тебе ползуба. Скоро возьмем еще троих. Вставай, поедем кое-куда!
20
На сером сталинском здании не было ни таблички с названием улицы, ни вывески с номером дома. Не было вывесок и возле единственного парадного входа. Но Солнышкин и так понял, что Ксюша привезла его в «другие органы». Но сама входить в здание не стала.
– Я тебя вон там подожду! – Она показала взглядом на невзрачное кафе через дорогу. Кафе называлось «Парус».
Мужчина, встретивший Солнышкина у входа, провел его на третий этаж в кабинет без номера. Там Солнышкина ждал другой приятный невысокий мужчина. На носу – очки в золотой оправе. На руке – «ролекс».
– Рад познакомиться, – сказал он. – Извините, не могу назвать своего имени и звания. Пойдемте!
Они прошли в смежный кабинет, где на письменном столе лежал довольно массивный серебристый металлический кейс.
Мужчина провернул кодовые колесики замков, раскрыл кейс и отошел в сторону, приглашая всем своим видом Солнышкина подойти поближе и взглянуть.
Внутри во множестве ячеек, вырезанных в жестком поролоне, лежали аккуратные блестящие зубы. Один к одному, словно все – слепок с какого-то эталона. С целыми длинными корнями.
На внутренней стороне крышки был прикреплен датчик температуры и влажности и еще какие-то невиданные Солнышкиным прежде приспособления.
– Вы честно заслужили один из них! – звонко произнес мужчина в очках, снова подойдя к кейсу и глядя на его содержимое. – А американские миллионеры обойдутся! Пускай себе фарфоровые вставляют!
– А разве можно пересаживать зубы? – удивился вслух Солнышкин и автоматически уперся языком в свой обломанный зуб.
– Сейчас пересадить можно почти все, но зубы – проще всего! – объяснил мужчина. – Нет проблем несовместимости. Любой зуб совместим с любой челюстью. Это ведь не печень или почки! Так что выбирайте!
Солнышкин прошелся взглядом по аккуратненьким зубам. «Где-то здесь и зубы Целинника, и зубы Стельмаха», – думал он. Взгляд его остановился на особенно белом боковом зубе.
– Вот этот! – Солнышкин почти дотронулся до зуба пальцем.
– Хорошо, – согласился мужчина. – Можете взять еще один, про запас, как у нас говорят!
Солнышкин вежливо отказался.
– А что вы теперь будете с ними делать? – спросил он, обернувшись.
– Еще не решено. Но я вас попрошу никому об этом не рассказывать! Это в интересах наших граждан. А то придет кому-нибудь в голову продолжить дело вашей «очаровательной блондинки».
– А как они «выходили» на здоровые зубы? – Солнышкин пристально посмотрел в глаза представителю «других органов».
