те с трудом сглотнули, сумев слабо улыбнуться, и вернулись к своим напиткам.
Чолли поставил перед ними пару пенящихся кружек, и Род снова переключил внимание на самое важное в жизни. Сделал большой глоток, а затем с удовольствием выдохнул.
— Итак, что нового?
Все клиенты внезапно предельно увлеклись своим пивом и элем.
— О, — любезно отвечал Чолли, — ничего особенного. Со стены принесли известие, что вольмаки начинают стекаться и разбивать лагерь как раз за пределами досягаемости бластеров... Двадцать-тридцать солдат воют, требуя вашей крови. Генерал отправил капитанов напомнить солдатам, где их боевые посты...
Род кивнул.
— Тягомотная ночка, верно?
— Скучная, — согласился Чолли. — До меня все время доходят слухи.
— Да, насчет этих слухов... — вскинул указательный палец Род. — Не слыхал чего-нибудь о Шаклере?
Пораженный Чолли поднял взгляд.
— Генерале? Что насчет него?
Род пожал плечами.
— Если ты спросишь моего мнения, то, по-моему, он относится ко всему этому делу очень спокойно.
— Мы не спрашивали, — напомнил ему молодой солдат.
Род снова пожал плечами.
— Как бы то ни было. Он всегда так хладнокровен при кризисах?
— В общем-то, да, — медлительно произнес Чолли. — Я видел его взволнованным, когда он не мог найти свою кошку-девятихвостку, но все прочие его, кажется, мало тревожит.
— Кошку-девятихвостку? — нахмурился Род. — Я думал, ты сказал, что он запретил телесные наказания.
— Запретил, — навел на него ровный взгляд Чолли. — Но кто же арестует губернатор-генерала, а? Quis ipsos custodies custodiat, молодой человек.
— «Кто будет политизировать полицию», да? — кивнул Род. — Довод.
— Он никогда ничего не делает никому другому без веской причины, любезно снабдил его информацией Чолли.
— «Никому другому», — повторил Род. — Ну, это я могу принять.
— У тебя нет большого выбора, — прорычал рядовой лет пятидесяти.
— Он всегда справедлив, — напомнил Чолли.
— Более чем справедлив, — проворчал рядовой.
— И то, что он делает, почти всегда делается ради наибольшего блага почти всех, как, бывало, говорил Джереми Бентам.
Роду не понравилось то, как прозвучало это «почти».
— Я думал, у Бентама сказано «наибольшее благо для наибольшего числа людей».
— Ну, так ведь это же почти все, не так ли?
— Вероятно лучше, чем надеялся Бентам, — признал Род. — Но ничего такого из-за чего он потерял голову.
— Главное, что есть прогресс, — вздохнул Чолли.
— Именно так и обстоит дело, — прогромыхал седой ветеран, — с генералом. Он каждый год делает жизнь чуть лучше для всех.
— За исключением вольмаков.
— И для вольмаков тоже, — в удивлении поднял голову молодой солдат. — Я хочу сказать, поверите ли, он действительно пытается постепенно приучить нас, солдат, ладить с этими дикарями! Постоянно...
— И почему это мне не трудно в это поверить? — удивился Род.
— Всегда скептик, — вздохнул Чолли.
Род снова повернулся к нему.
— Держу пари, это небольшое убийство сильно затормозит его планы.
Глаза Чолли внезапно со щелчком перешли в режим «настороженность».
Молодой солдат отважно сказал:
— Вы в это не верите!
А седой ветеран согласился:
— Он найдет способ заставить это дело обернуться к пущей выгоде для всех нас.
— Колонистов и вольмаков? — поднял брови Род.
— Не сомневайтесь, — приказал боец постарше.
— О, я не сомневаюсь, — мягко произнес Род, — ни чуточки.
— Ну, — в удивлении поднял взгляд молодой солдат. — Значит вы прониклись?
— Совершенно убежден, — подтвердил Род.
Седой ветеран все еще поглядывал на него с подозрением, а Чолли просто закатил глаза кверху, но молодой солдат радостно улыбнулся.
— Ну, значит дело сделано, — он положил обе ладони на край стойки и, с могучим толчком, соскользнул с табурета. — Что же касается меня, то если я через четверть часа не завалюсь на нары, то не заступлю утром в караул. Конечно, меня будет ждать милая, уютная койка на гауптвахте.
— Утром, — навострил уши Род. — Насколько рано? Я имею в виду, сейчас же всего... — он взглянул на часы над стойкой, — двадцать пять ноль-ноль... А?
Молодой солдат озорно усмехнулся Чолли, дернув головой в сторону Рода.
— Он и впрямь здесь новенький, не так ли?
— День на Вольмаре состоит из двадцати шести часов, приятель, у меня будет уйма времени для шести часов отдыха, и я еще успею заступить в пять часов в караул.
Род содрогнулся.
— Ужасные часы. Слушай, э... ты случайно не замечал, как кто-нибудь выходил вчера утром за стену, нет?
Молодой человек покачал головой, не совсем замечая неистовые сигналы Чолли.
— Никого за исключением сержанта Талера, — он поднял кружку провозглашая тост. — За твое здоровье, Чолли.
— И твое, Спар, — вздохнул бармен.
Спар проглотил остаток своего пива и повернулся к двери, вытирая рукавом рот. Покачнувшись, он вышел на улицу.
Род повернулся к Чолли.
— Вот странно. Талер — не один из ваших торговцев, не правда ли?
Чолли открыл было рот, собираясь ответить, но седой капрал опередил его на одну фонему.
— Нет. Правда, это не имеет значения. Примерно в полдень они обычно все равно приходят.
— О, — произнес Род с видом полнейшей невинности, — в самом деле?
— Талер — ценный унтер, — предупредил Чолли. — Шаклер доверяет ему целиком и полностью.
— Да, — тихо произнес Род. — Вот это-то меня и тревожит.
— Милорд, — положила ладонь ему на руку Гвен, — мне думается, на сей вечер с тебя довольно эля.
— Хм? — в удивлении поднял глаза Род. Он уловил в ее взгляде смысл сказанного и сказал:
— О! — и, на минуту переключив дыхание на происходящее за стенами таверны, услышал раздраженные, раздосадованные, жадные мысли — возвращающейся толпы линчевателей. — Э, да! Вероятно. Нам пора идти, — он выдул оставшееся в кружке и поставил ее. — Запиши ее на мой счет, хорошо? — а затем соскользнул с табурета, предложил руку Гвен и повернулся не спеша пройти к двери. — Спасибо за все, — поблагодарил на прощание он.
Чолли помахал на прощание рукой.
— Сохраняй веру.
Род гадал, которую, но решил не спрашивать. Как только они вышли за дверь, то прыгнули в сторону и
