теперь равномерно, ритмично стучало, свидетельствуя о том, что она утратила контроль над своими чувствами.
Китти посмотрела на Романа, но его синие-синие глаза прожигали ее насквозь, она была не в силах вынести его взгляда. Китти хотела отвернуться, но он ей этого не позволил: обхватив ее лицо ладонями, он приблизил его к своему.
— Нам нужно кое о чем поговорить…
— Неужели это так важно, что нужно непременно сейчас? — Она слышала свои слова, но ей казалось, что говорит за нее кто-то другой.
— Да, важно.
Она уставилась на него, подумав вдруг о Каллене, о днях и неделях, прошедших после его гибели, когда она позабыла о самой интимной принадлежности своего женского тела, храня в душе горе, чтобы защитить себя от непрошеных нежных чувств… Она не хотела идти на риск, но все барьеры рушились против ее воли, и это приводило ее в ужас.
— Пожалуйста, прошу тебя! — сказала она, не зная толком, что под этим подразумевала: уйти ему или остаться.
Но он заставил ее смотреть прямо в его охваченные голубым пламенем глаза.
— Я люблю тебя, Китти Джентри, — сказал он. — Люблю всей душой, всем телом, и не мог уехать, не признавшись тебе в этом.
Он долго смотрел на нее, потом кивнул, словно сделал именно то, что хотел, повернулся и направился к двери… Он уже взялся за ручку, когда она закричала:
— Роман! — теперь внутри нее словно прорвало прочную дамбу, и ручеек от этого стремительного потока заструился из ее глаз.
— Роман, подожди!
Он обернулся.
Они стояли, глядя друг на друга и зная, как это уже бывало не раз, о чем сейчас думает каждый из них. Он медленно подошел и прикоснулся к ее волосам.
— Ты изменила прическу, — сказал он.
Китти кивнула. Она хотела дотронуться до него, но вдруг оробела. Когда Роман нежно погладил пальцами ее щеки, она задрожала всем телом. Его пальцы остановились возле ее рта и замерли… не двигались… а в его глазах она вновь прочла это изумленное, как перед чудом, выражение.
И вот последняя преграда между ними рухнула, он обнял ее своими крепкими, уверенными руками, приподнял, прижал к своему мускулистому телу… У нее пресеклось дыхание, когда она ощутила, как самая интимная часть ее тела, которой она так долго отказывала в праве на чувство, напряглась, налилась новой жизнью… Он прильнул к ней губами — это был нежный, сладостный поцелуй. Она пьянела от его мужского мускусного запаха, от него веяло той же дикостью и первозданностью, какая была разлита в здешней природе…
Когда они наконец прервали долгий поцелуй, восстанавливая дыхание, он опустил ее на ноги и снова обнял. Закинув голову, Роман громко, раскатисто рассмеялся.
— Не знаю, когда и как все это случилось… — тяжело дыша, сказала она. На глазах ее выступили слезы.
— Я тоже, — признался он. — Каким же дураком я был, ничего не видел вокруг — как слепец! — пока ты не спела. — Вытерев ей слезы, он снова поцеловал ее. Язык его, глубоко проникнув в ее рот, требовал все повторить, и от этого желания внутри у обоих разгоралось такое пламя, которое они нескоро смогли бы загасить…
— Роман Джентри!..
Низкий как мычание голос Уинфреда Бурдетта громким эхом разнесся по двору и заставил их вздрогнуть. Роман нехотя выпустил ее из объятий. Подойдя к двери, он широко распахнул ее:
— Я здесь!
— Дэниэл говорит, что пора.
Он на мгновение повернулся к Китти:
— Пойду оседлаю коня.
— Ах, Роман… — Китти хотела сказать ему «Побереги себя!», но спохватилась: Роман лучше знает, что ему делать.
— Я вернусь через несколько дней, — сказал он, и Китти кивнула, сдерживая поток нежных слов, которые так хотела сказать ему перед отъездом. Но у них впереди еще много времени…
Роман подошел к ней, взял ее за руку, и они вышли из хижины. Он отправился седлать лошадь, а Китти с Эстер ждали, когда подойдет Элизабет. Среди провожавших был и мистер Скэггс, который прощался со своим сыном Толливером. Юноша весь горел нетерпением поскорее выступить, его лицо пылало от возбуждения: наконец-то все признали, что он уже вырос и может сражаться наравне со взрослыми!
Скоро вернулся Роман, ведя под уздцы своего рыжего мерина. Бросив поводья, он присел на корточки перед Майклом.
— Теперь заботиться о матери придется тебе, — серьезно сказал он.
Майкл кивнул. Он явно волновался, глаза его расширились от сознания возложенной на него ответственности.
Оставшиеся в форте женщины, старики и дети смотрели вслед всадникам, пока те скрылись из виду. Вдруг тишину разорвал громкий голос Элизабет Кэллоувэй:
— А сейчас нужно запереть ворота и задвинуть засов. И круглосуточно не отходить от своих постов.
— Да, — согласилась с ней Эстер. — Но если краснорожие осмелятся все-таки напасть на нас, мы им докажем, что наши женщины стреляют не хуже мужчин!
7
— Гореть им всем в аду! — горестно воскликнул один из поселенцев Бунсборо, пораженный увиденной картиной.
Поселенцы, остановив лошадей, мрачно глядели на учиненный индейцами погром: маисовые поля вытоптаны, овощи вырыты из грядок… То, что прежде было аккуратным стожком пеньки, превратилось в груду углей и пепла. Повсюду валялись трупы убитых домашних животных, над их вздутыми животами и перерезанными глотками роились тучи мух. У некоторых животных индейцы отрубили задние ноги, но в основном убивали их только ради самого процесса убийства.
Дэниэл бросил на Романа спокойный взгляд:
— Будем надеяться, что картина внутри форта не такая зловещая.
— Давай я разведаю, — предложил Роман.
Дэниэл кивнул. Роман чуть натянул поводья и осторожно направил своего натренированного коня меж перепутанных, вырванных с корнем картофельных кустов. Сжав колени, он перевел коня в галоп, и его великолепная лошадь в мгновение ока набрала нужную скорость.
Он вжался в седло, низко опустив голову к шее встревоженного животного. Если у бойниц в форте стоят индейцы, думал Роман, они долго не выдержат и наверняка откроют огонь по такой соблазнительной мишени. При этом его утешало лишь одно: на такой скорости никто из них не сможет попасть в него. В случае чего он просто развернется и во весь опор поскачет назад к лесу, где его ожидает Дэниэл с отрядом…
Он уже одолел половину пути, когда со стен форта раздались громкие крики.
— Давай, давай, Роман! — кричал ему капитан Джон Крейг. — Если глаза меня не обманывают, то вдали я вижу и Дэниэла Буна!
Ворота широко распахнулись, и сразу за Романом на территорию Брайана въехали остальные во главе с Дэниэлом. Их шумно приветствовали, тискали со всех сторон, собаки подняли отчаянный лай.
Тут же находились и люди из форта Лексингтон во главе с Льюисом Тоддом, который, растолкав всех,
